Ангел в петле. Дмитрий Агалаков
с собой коньяку прихватил! – громко сказал он. Усмехнулся своему отражению, подмигнул. – Бахнем по рюмочке, ма?
8
Сидя за столом ресторана, в удушливом табачном дыму, Савинов улыбался беспардонной напористости Петьки Тимошина.
– И как вас зовут, девочки?
За их столом, напротив, скромно приютились две девушки – блондинка и брюнетка.
– Людмилы, – ответила брюнетка за обеих.
– Что, обе – Людмилы? – удивился Тимошин.
– Обе, – ответила блондинка.
– И не шутите?
– Нет, – засмеялись в ответ девушки.
– Ты слышишь, Дмитрий? Они обе – Людмилы. Фантастика! И какой формат! Симпатишные, веселые. Что будете пить, Людмилы?
– Коктейль, – ответила брюнетка.
– И какой же?
– «Кровавую Мери».
– Обеим?
– Да, – ответили разом девушки.
И встретившись взглядами, вновь прыснули.
– Будет вам Мери. – Он уже возбужденно махал рукой. – Официант, две самых кровавых Мери!
Но Савинов не замечал – ни хорошеньких Людмил, ни своего приятеля. Он смотрел на столик в другом конце ресторана. Там сдержанно пировали трое молодых мужчин. Знакомая униформа – те самые серенькие костюмчики, галстучки. Правильные стрижки. Лицо одного из них, мордатого, с пухлой талией, было очень знакомо Савинову.
– Ты кого там увидел, призрака?
– Почти…
– Знаешь, – сбавляя голос, тихонько зашипел Тимошин, – я тебя бояться стал, когда ты вот такой.
– Какой?
– Когда призраков видишь, – он обернулся к девушкам, подмигнул им. И вновь потянулся к приятелю. – Пей поменьше. На тебя не только водка плохо действует, но и коньяк тоже. Запомни это. Даже вино сухое. Ты мне тогда что в поезде нес, помнишь? Перед сном. Когда я уши заткнул, чтобы тебя не слышать. А ведь слышал! Цитирую: «И страна, как подстреленная сука, будет подыхать на глазах у всего мира. Быстро будет подыхать, точно отрапортовала: пятилетку за год! Качественно будет подыхать, на совесть…»
– Я это говорил?
– А то нет!
Официантка принесла две «Кровавых Мери». Тимошин вновь обратился к девушкам.
– Самые кровавые, как и было обещано. Наслаждайтесь, Людочки-Людмилочки… Так вот я еще раз говорю тебе, Дима…
– Это же Кузин, – слушая его вполуха, сказал Савинов. – Женя Кузин.
– Какой еще Кузин? – нахмурился Тимошин.
– Евгений Платонович. Он на несколько классов старше нас учился. Подрабатывал еще пионервожатым…
– Был такой, припоминаю. Мерзкий типчик…
– Мерзкий-то мерзкий, да он меня как-то к себе звал…
– Куда к себе?
– На работу. Это курсе на четвертом универа было…
«Дмитрий, ты же умный мужик, – вспомнил Савинов встречу на улице. – Преподавать историю, конечно, благородно. Но, ты меня извини, это дело, как бы лучше выразиться-то? – для дураков. Заканчивай свое высшее,