Рюрик. Полёт сокола. Михаил Задорнов
Жалость унижает мужа, а в настоящем бою тебя никто не пожалеет. Драться тебе придётся с разными воинами, но чаще с нурманами, а для них сама жизнь – это война, и жалости они не ведают. Так что через несколько седмиц будешь вспоминать об этих камешках, как об игре безобидной, потому что стану я тебя стрелами бить, хоть и тупыми, но стрелами. А без такой учёбы загинешь в первом же бою. Прадед твой Годелюб и отец Годослав храбрыми воинами были, да полегли от рук коварных франков, саксов и данов. И дело тут не только в храбрости, а и в хитрости врага. Но о сём мы с тобой позже потолкуем…
По дороге к избушке они узрели, как в небе кругами ходил белый сокол.
– Видишь, Сварга нас стережёт, всё ладно будет!
– Деда, а Сварга, это твоя птица, ты её хозяин? – спросил юный княжич.
– Нет, брат Рарог, я волхв, а не сокольничий, мы друзья со Сваргой. Она вольная птица и никому не принадлежит, как ветер или море, так же и я никому не принадлежу.
– А как же вы с ней подружились?
– В беду она попала, тогда ещё совсем молодой соколихой была, видать, напал на неё кто-то, крыло повредил. Лежит на траве, крыло сломано, лететь не может. Вот и помог я ей, выходил. Она, вишь, смышлёная какая, пока я ей крыло правил и тонкие деревянные пластины прилаживал, чтоб срослось правильно, ей больно было, а она ни разу даже когтем не царапнула меня, ни клювом своим железным не тронула. Понимала, что спасаю. Я потом её, чтоб крыло скорей срослось, толчёными рыбьими костями подкармливал.
– Так ты её отпустил потом?
– Знамо дело, отпустил, как она радовалась, когда смогла в небо взлететь, что творила в воздухе! И крутилась, и вертелась в нём, никогда я за всю жизнь не видывал, чтоб гордый сокол такое в небесной сварге выделывал, потому и назвал я её Сваргой. А после того часто прилетать стала, присядет на ветку и рассказывает про своё житьё-бытьё. Я же ей припасал угощение. А однажды прилетела не одна, а с суженым, такой же гордый красавец, только поменьше, самки ведь у соколов крупнее. Похвалил я её выбор, порадовал словом добрым, гляжу Сварге то приятно, еще с большей гордостью голову держать стала.
– Деда, а правду рекут те, кто к тебе приходит за советом или помощью, что коли они гостинец принесут для Сварги и она его примет, то потом их дом беда стороной обходит?
– Того доподлинно не ведаю, но про одного человека точно сказать могу, коему она в самом деле помогла в беде.
– Кто ж тот человек, отче?
– Так я и есть тот человек. Как-то через год с небольшим после того, как мы подружились со Сваргой, случись со мной беда. Шёл я после дождя вдоль оврага, да задумался, видно, не о том, поскользнулся на глинистой кочке, упал, да и в овраг загремел. Очнулся, нога болит, пощупал, эге, так у меня лодыжка-то сломана! Слышу клёкот знакомый, повернул голову, а это Сварга с Суженым сидят и стерегут меня, чтоб, значит, никто из зверей лесных не тронул, пока я без памяти лежу. Ножом срезал сук потолще, чтобы опираться на него. А птахи надо мной вьются, хлопочут, помочь хотят, а как? Только во мне от этого сил сразу прибавилось, выбрался