Девочка из Морбакки: Записки ребенка. Дневник Сельмы Оттилии Ловисы Лагерлёф. Сельма Лагерлёф
выпрямись, чертом тебя заклинаю!” И сию же минуту ель на глазах у дяди замерла в падении, выпрямилась, а после повалилась в другую сторону.
Ах, как глупо и досадно, но я изнываю от страха. Пока добрая кухарка рассказывала, мне все время слышались на чердаке шорохи да шаги, и, когда ель рухнула, я кричу:
– Хватит, замолчи!
В эту самую минуту налетает сильнейший шквал и раздается трескучий грохот, и теперь я совершенно уверена, что вот сейчас дверь распахнется и тот, кого я не смею назвать по имени, явится перед нами.
Я вскакиваю и, заливаясь слезами, повторяю, что ничего больше слушать не хочу.
– Сельма, так ведь это черепичина загремела, ветер сорвал ее с крыши, – говорит нянька Майя, – но мы, само собой, не станем больше рассказывать, коли барышне страшно.
Я, конечно, сразу понимаю, что нянька Майя права и грохот произвела черепичина. И от стыда готова сквозь землю провалиться.
Эмма Лаурелль говорит, что я веду себя совершенно по-детски, будто шестилетний ребенок. Она считает, что добрая кухарка вполне может продолжить, однако нянька Майя заявляет, что этакой ответственности на себя не возьмет, а потому рассказам конец.
Ночью я лежу без сна и досадую, что испугалась, ведь прекрасно знаю, нечистый сидит среди старых прялок. В общем, так я себе представляю.
Стыдно бояться всяких пустяков и реветь оттого, что с крыши упала черепичина. Больше такое не повторится.
Я думаю о Фритьофе, и Свене Дуве, и Сандельсе[8]. Куда мне до них – и далёко, и высоко.
Но на следующий день, когда стряпают обед, маленькая девочка стоит в кухне наготове, и, если экономке надобно принести что-нибудь из кладовой, она тут как тут, вызывается сбегать. Ровным, спокойным шагом идет вверх по чердачной лестнице, по чердаку, входит в кладовую, и так продолжается изо дня в день.
Экономка ею не нахвалится – до чего же услужливая, вон как бегает с поручениями, да только девочка делает все это, просто чтобы закалиться. И вскоре может даже пройти мимо угла с прялками, не отворачиваясь в сторону, и без учащенного сердцебиения спускается вниз на кухню.
Карточная игра
На Рождество, когда в Морбакку приезжают Даниэль, Юхан и дядя Вакенфельдт, они вечерами играют с тетушкой Ловисой в карты. Играют в игру под названием преферанс, хотя они зовут ее “приффе”, а игра эта весьма занятная. Я ее освоила, стоя рядом и наблюдая, как играют другие. Обычно-то в приффе умеют играть только взрослые. Ни Анна, ни Эмма Лаурелль не умеют. Они умеют играть только в пьяницу, и в дурачки, и в комету, и в снип-снап-снорум, и в очко, и в зеваку, и в лису и гусей, и в чилле.
Нынче вечером папенька в отъезде, Юхана он взял с собой. И теперь Даниэль с дядей Вакенфельдтом сидят и сокрушаются: неизвестно, как им составить партию, ведь недостает четвертого игрока. Они спрашивают маменьку, не хочет ли она сыграть, маменька, конечно, умеет всё, но играть в карты не любит и потому отказывается. Тогда тетушка Ловиса говорит, что четвертым можно