Гончар из Модиина. Илья Немцов
не откажешь.
Дом собраний в Дура-Европосе находился в невысоком здании, сложенном из хорошо подогнанных камней, собранных в ущелье Ару.
Здание было вытянуто на 20 локтей вдоль городской стены и на 10 локтей в ширину. Внутренние стены были гладко отштукатурены.
Под потолком и параллельно полу пролегали широкие линии цветного орнамента повторяющихся геометрических фигур. По углам здания от потолка до пола опускались ленты искусно нарисованных виноградных лоз, увешенных сочными гроздями. И лишь на одной стене, находившейся напротив арон-акодеш, находилась фреска с изображением большой группы израильских воинов в греческих военных доспехах: они защищали Иерусалим.
И когда в бейт-кнессет входил Эльазар, все смотрели на него и невольно переводили взгляд на воинов, изображенных не фреске. Иудеи Дура-Европоса знали, что рекрутская служба тяжела, но безмерно гордились, видя своего в военных доспехах.
Арон-акодеш размещался в полукруглой нише, обращенной в сторону Иерусалима. Над арон-акодеш тускло высвечивала небольшая надпись на арамейском, которую и заметил Силонос.
Люди сидели на каменных скамьях вдоль стен. Неширокие сидения были покрыты коврами, местами лежали подушки, расшитые цветными нитями. Здесь можно было узнать последние новости, велись деловые разговоры, заключали сделки, неистово молились.
Эльазар молился. Его всегда первым вызывали к Торе. Внимательно прислушивались к новым ударениям и акцентам, ныне
принятым в Иудее, пытались подражать, либо горячо спорили о правомочности вносить хотя бы малейших изменений в установленный порядок чтения.
Как и другие, Эльазар вел деловые разговоры: получал заказы, заключал сделки, отчаянно торговался. Почёт — почётом, а дело — делом.
Особым успехом у иудеев Дура-Европоса пользовались субботние кубки. Они были легки и ни в какое сравнение не шли с тяжелыми солдатскими кружками. Эльазару удалось подобрать смесь, которая позволяла ему делать кубки тонкостенными. Их привлекательность усиливал и их золотистый цвет.
На золотистом фоне отчетливо выделялся тончайший зеленый орнамент. Он охватывал чашу кубка и сгущался на его основании, отчего кубки выглядели нарядными, праздничными, достойными царицы Субботы.
Этот орнамент был делом рук рабыни Эсты.
Эльазар наблюдал, как эти руки растирали глины, превращали в пыль цветной песок, как из тончайших былинок связывали кисти, видел, как тщательно она составляла цветовую смесь, а затем медленно, с невероятным терпением, наносила эту смесь, на кубки, подносы, на кувшины для вина.
За четыре года работы в гончарной мастерской Эста окрепла, посвежела лицом, на щеках появился широкий смуглый румянец. И хотя она была одета как все рабыни, в тунику из грубой серой ткани, она ухитрялась делать её нарядной: подгибала рукава, подвязывалась ремешком, прижимала свисавшие подолы, словом делала все, что было необходимо для удобства работы. Работала же она с раннего утра до ярких