История русской литературы второй половины XX века. Том II. 1953–1993. В авторской редакции. Виктор Петелин
в чём я поклялся, – это: надо работать. Работать надо в десять раз больше, чем сейчас.
Вот ещё что, пожалуй, я вынес: не проиграй – жизнь-то одна. Смотри не заиграйся…»
Шукшин долго отказывался давать интервью корреспондентам: «Я выступлю – опять напишут…», его упрекали в том, что он слишком много даёт интервью, а на этот раз вспомнил, какую трудную жизнь он прошёл, чтобы чего-то достигнуть в искусстве: «В институт я пришёл глубоко сельским человеком, далёким от искусства. Мне казалось, всем это было видно. Я слишком поздно пришёл в институт – в 25 лет, – и начитанность моя была относительная. Мне было трудно учиться. Чрезычайно… я подогревал в людях уверенность, что – правильно, это вы должны заниматься искусством, а не я. Но я знал. Вперёд знал, что подкараулю в жизни момент, когда… ну, окажусь более состоятельным, а они со своими бесконечными заявлениями об искусстве окажутся несостоятельными…» (Статьи и воспоминания о Василии Шукшине. С. 199).
Полемизируя с Шукшиным, критики часто показывали его этаким безграмотным мужичком, который, дескать, взялся не за своё дело. Но вот слова Виктора Астафьева: «Во время съёмок «Калины красной» он бывал у меня дома в Вологде. Сидел он за столом, пил кофе, много курил. И меня поразило некоторое несоответствие того, как о нём писали… Его изображали таким мужичком… Есть такое, как только сибиряк – так или головорез, или мужичок такой… И сами сибирячки ещё любят подыгрывать… Так вот, за столом передо мной сидел интеллигент, не только в манерах своих, в способах общения, но и по облику… Очень утончённое лицо… В нём всё было как-то очень соответственно. Он говорил немного, но был как-то активно общителен… У меня было ощущение огромного счастья от общения с человеком очень интересным… Вот такой облик во мне запечатлелся и таким запечатлелся навсегда…» (Там же. С. 139).
Шукшин В.М. Собр. соч.: В 3 т. М., 1984—1985.
Статьи и воспоминания о Василии Шукшине. Новосибирск: Новосибирское книжное изд-во, 1989.
Коробов В. Василий Шукшин. М., 1984.
Константин Дмитриевич Воробьёв
(16 ноября 1917 – 2 марта 1975)
«Кардиограмма сердца» – так определил Константин Воробьёв смысл одной из своих повестей, но, в сущности, так можно обозначить творческое устремление писателя вообще, во всех повестях, рассказах и романах, которые он успел написать.
А роман «Друг мой Момич», вышедший в издательстве «Современник», представил, может быть, самые-самые искренние в своей достоверности, самые-самые откровенные в своём автобиографизме признания. Словно каждый изгиб, каждое движение души, вплоть до едва уловимых, отражаются на страницах помещённых здесь произведений, повестей.
Вроде бы бедны повести внешними событиями, но бесконечно многообразны по содержанию и глубине душевных переживаний действующих лиц – «Это мы, Господи!..», «Почём в Ракитном радости», «Друг мой Момич», «Вот пришёл великан…», «…И всему роду твоему».
Довольно часто автор говорит о компромиссах