Добро пожаловать в Абрау!. Евгений Владимирович Башкарев
даже не знает, как отсюда выйти.
– Она прекрасно все знает. А еще у нее есть мобильный телефон. И я уже рассказала ей, как связаться с охраной и начальством завода в случае чего.
Кочкин провел по липким блестящим волосам.
– Как-то это все преждевременно, Елена, – он повернулся к мужчинам в поисках поддержки. – Мне кажется, втроем в тоннеле будет не так тесно.
– Не сомневайтесь, нам вполне удобно будет даже впятером, – успокоила его Елена Николаевна. – Маше я доверяю.
– В таком случае, я мог бы позвать кого-то еще, – не унимался Кочкин.
– Не стоит себя утруждать, Григорий Ильич. – Чем больше людей знает о вашем беспутном плане, тем хуже для вас. Я делаю это исключительно из уважения к своим сотрудникам. И мне хотелось бы, чтоб с таким же уважением они довольствовались моим мнением.
На этом разговор был окончен. Кочкин бросил неодобрительный взгляд на девочку и сунул руки в карманы. Отступать было некуда. Впереди всех ждал проход в неизвестность. И на лицах мужчин читалось крайняя обеспокоенность за то, куда они идут, будто каждый из них понимал насколько права Гейкина и насколько безумен Кочкин.
– С Машей мы будем связываться каждые десять минут. Я буду говорить куда мы идем, чтобы в экстренном случае она могла объяснить другим людям, как нас найти.
– Господи ты боже мой! – Кочкин подпрыгнул. – Елена Николаевна, не запугивайте экипаж! Еще ничего не случилось.
– Если связь оборвется, Маша будет ждать тридцать минут. После чего…
– Я иду в комнату охраны, – ответила девушка. – И докладываю им.
От ее слов Кочкин сжал кулаки. Его волосы слегка приподнялись, и общий вид говорил о том, что он едва держит себя в руках.
– Все ваши речи доведут меня до белого коленья.
– Если вы не согласны, Григорий Ильич, мы можем…
– Я согласен, – прорычал Кочкин.
Руки его опустились, и он стал смирно, как армейский офицер.
– Все понятно, – ключник вытащил из кармана сигарету и, оценив реакцию Елены Николаевны и Кочкина, сунул ее не в рот, а за ухо. – Все понятно.
Под шлемом сигарета согнулась, и Леонид Розгин определил ее обратно в карман.
– Что ж тут непонятного, – проворчал Кочкин. – А вы не волнуетесь за то, что наши частые переговоры сделают много ненужного шума?
– Первое, за что я волнуюсь – это за наши жизни. Все остальное – мелочи.
Кочкин закусил губу. Когда Елена Николаевна повернулась к двери, он показал гримасу, которая на его лице смотрелась так тщедушно, что от смеха не удержалась даже Маша.
– Вы хотите пойти первым? – не оборачиваясь, спросила Елена Николаевна.
– Нет уж. Женщины вперед.
Кочкин включил свой фонарь и последовал за Гейкиной. За ними в тоннель зашли Розгин и Попов. Свод над дверью был довольно низким, но наклоняться пришлось только ключнику. Леонид закряхтел, его шлем процарапал линию на зеленоватом