Французский роман. Фредерик Бегбедер
мне изнутри щеку деревянной лопаточкой и взяла на анализ немного слизи из ротовой полости, мне предстояло реконструировать всю картину по одному волоску, найденному на пляже. К несчастью, я не криминалист. Лежа в грязной камере и закрывая глаза, я только ощущаю, как галька впивается в мои голые ступни, слышу рокот Атлантического океана, предупреждающего, что близится прилив, чувствую липнущий к щиколоткам песок и вновь испытываю гордость оттого, что дед доверил мне нести ведро с морской водой, в котором барахтаются креветки. На пляже несколько пожилых дам натягивают купальные шапочки в цветочках. В часы отлива во впадинах между скалами остается вода, и там, словно в ловушке, застревают раки и креветки. «Смотри, Фредерик, надо пошарить в расщелинах. Давай, твоя очередь». Мой седовласый дед в розовых сандалиях от Гарсии протянул мне сачок, а заодно научил новому слову – «расщелина»; обшаривая под водой острые края камней, он вытаскивал этих маленьких бедолаг, пятившихся прямиком к нему в сачок. Я тоже попытал счастья, но выудил лишь пару упиравшихся раков-отшельников. Меня это не огорчало: я был один с Дедушкой и ощущал себя таким же героем, как и он. На обратном пути из Сеница он собирал ежевику, растущую на обочинах. Для городского ребенка, шагавшего за руку с дедом, это было настоящее чудо – природа представлялась мне гигантским магазином самообслуживания, океан и земля изобиловали дарами – нагибайся и бери. До сих пор еда появлялась всего из двух мест – Холодильника или Магазинной тележки. Мне казалось, что я попал в плодоносные сады Эдема.
– Как-нибудь соберемся, сходим в лес Вогубер, за белыми. Их надо искать под опавшими листьями.
Так и не сходили.
Небо сияло необычайной голубизной. В кои-то веки в Гетари стояла хорошая погода, дома светлели прямо на глазах, как от белого вихря в рекламе чистящего средства «Аякс с нашатырным спиртом». Впрочем, не исключено, что небо было затянуто тучами, а я просто пытаюсь приукрасить действительность, потому что мне хочется, чтобы мое единственное детское воспоминание озарялось солнцем.
7
Натуральный ад
Полиция набросилась на нас на авеню Марсо, когда мы, компашка примерно из десятка гуляк, затянулись сигаретами, сгрудившись вокруг черного лакированного капота, расчерченного параллельными белыми полосками. Мы больше походили на «Обманщиков» Марселя Карне, чем на «Деток»-янки Ларри Кларка. Услышав вой сирены, мы прыснули в разные стороны. Стражи порядка выловили всего двух преступников – точь-в-точь как мой дед, который вытаскивал креветок из расщелин, – вот только роль ловушки сыграл вход на станцию метро «Альма-Марсо», в этот поздний час забранный решеткой. Когда они заламывали руки моему другу – назовем его Поэтом, – до меня донесся его протестующий крик: «Жизнь – кошмар!» Умирать буду – не забуду, с каким обалделым видом таращился на Поэта Полицейский. Двое патрульных приподняли нас над землей и подтащили к злополучному капоту. Хорошо помню этот сеанс левитации в полночный час – он произвел на меня впечатление. Диалог