Черный ферзь. Михаил Савеличев
Кронштейн. – Вода просочилась в трюмы! Помпы забило! – болт на каждом слове перемещался из одного уголка рта в другой и обратно. – Трави давление в гальюнах!
– Было у отца два сына, старший – умный, младший – трюмный, – проворчал обычную присказку Церцерсис. Он всегда ее повторял, как только Кронштейн попадался ему на глаза, непонятно что имея в виду. – Чего тебе, человек?
– Так говорю же – вода в трюмах! – Болт переместился почти к левому уху Кронштейна. – Пожар в торпедном отсеке! Приступаю к стабилизации глубины без хода!
– Сходи проверь, – кивнул Церцерсис Свордену.
– Пятнистую прислать? – уточнил Сворден.
– Кехертфлакш!
– Я так и понял. Пошли, – Сворден вытолкал Кронштейна в коридор, вытащил у того изо рта болт и положил в карман.
– Суши выгородки! – во рту механика чудом возник новый болт. Из карманов он точно ничего не доставал.
Спуск на нижние уровни кладбища затопленных дасбутов замедлялся тем, что каждый люк на пути приходилось отпирать и запирать – Церцерсис свирепо следил за герметичностью отсеков. Кремальеры и клинкеты отлаживались и проверялась до тех пор, пока Церцерсис самолично не обследовал и одобрял каждую переборку. Или не одобрял. Тогда у механиков наступали особо трудные вахты.
Но на нижних уровнях добиться герметичности почти невозможно. Там, в толще жидкого грунта, покоились самые древние дасбуты, ржавеющие и сминаемые колоссальной тяжестью многих поколений металлических отложений. Гноище постепенно просачивалось в трюмы, заполняло отсек за отсеком, палубу за палубой, пока полностью не отвоевывало мертвую машину у людей. Тогда приходилось отдавать концы переходов через затопленный дасбут, и возводить обходные из одной части колонии в другую. Если таковые пути требовались. Иначе потерявших связь просто бросали умирать.
Выискивать тонущие дасбуты и являлось одной из обязанностей Кронштейна. Он единственный, кто знал каждый закоулок гноища как свои болты в зубах. А малейшую течь чувствовал, словно прыщ на собственной заднице.
– Команде приступить к курсовой задаче “раз”! – проорал механик в первый подвернувшийся выгороженный закуток. Оттуда немедленно запустили обрезком трубы.
Сворден поймал железяку и аккуратно положил на палубу. Из закутка выполз Червяк, опираясь на культи и принялся ощупывать вокруг себя единственной уцелевшей рукой. Сворден подтолкнул к нему кусок трубы.
– Шещо шашашаша? – прошепелявил, пуская обильные слюни, Червяк. Бельмастые глаза пытались хоть что-то разглядеть в скудно освещенном проходе.
Кронштейн остановился, вернулся и присел на корточки перед калекой.
– Продуть баллоны гальюнов! – проорал в ухо Червяку.
Червяк махнул железякой, но Кронштейн перехватил ее, вытащил изо рта болт и запихнул в ноздрю калеке. Червяк взвизгнул, заелозил, пытаясь уползти в закуток. Из носа потекла кровь.
– Шашаль шашаший! Шашаль шашаший! – причитал Червяк, пытаясь ухватить головку болта обрубками пальцев.
Сворден