Черный ферзь. Михаил Савеличев
цветов и оттенков на зависть художнику-хроматисту, а в конце концов все-таки опять слиться в тончайшие нити ослепляющего белого света – точно координатные линии, нанесенные на псевдосферу наглядной демонстрации аксиом неевклидовой геометрии.
– Потрясающе! – только и смог промолвить Навах, сжимая кулаки так, что ногти почти до крови впивались в ладони. – Жаль, Кудесник отказался сюда спускаться!
– Кудеснику кудесниково, а Наваху навахово, – усмехнулся Планета.
Навах не обратил на слова Планеты никакого внимания. Он был потрясен. Он был очарован. Ему вдруг показалось, что каким-то чудом оказался за кулисой вселенной и вместо примитивного и унылого механизма, творящего поддельные чудеса на сцене, вдруг узрел если не самого творца, то зримые следы его подлинного присутствия. Ему хотелось все потрогать, ко всему прикоснуться, точно маленькому ребенку. Ему внезапно захотелось нарушить царящую здесь тишину совсем уж несуразным криком: “Счастья! Всем! Даром! И пусть никто не уйдет обиженным!”
Навах повернулся к Планете, и тот увидел, что щеки специалиста по спрямлению чужих исторических путей, железного человека, мастера скрадывания и имперсонации мокры от слез, как у расчувствовавшейся барышни:
– У меня совершенно дурацкое ощущение, будто я вернулся домой, – он положил руку на сердце. – Чудовищный приступ ностальгии… Никогда и нигде не испытывал ностальгии, но это, наверное, она и есть…
Планета внимательно всматривался в лицо Наваха.
– Я ведь даже не имею права на подобное открытие… Я понимаю. Я все понимаю. Я лишь оказался в нужном месте в нужный час… Никудышный специалист, который всю жизнь мечтал стать зоопсихологом, а оказался совершенно непригодным… – он закрыл лицо руками, став похожим на стеснительного ребенка. Преображение оказалось настолько стремительным и подлинным, что Планета вздрогнул.
– Как же я хотел вернуться из тех миров, – глухо пробормотал Навах из-за ладоней. – Все бросить. Всех предать. И вернуться на планету. И никогда не покидать ее. Еще бы немного, и я бы сорвался. Я бы побежал сломя голову. Через всю вселенную. Туда, откуда раздается зов…
– Зов? – переспросил Планета. – Какой такой зов, Навах?
Не открывая лица, Навах пожал плечами. Опустил руки, и совершенно трезвым голосом, без единого следа возбуждения сказал:
– Фигура речи. Просто фигура речи.
– С тобой все в порядке?
– Со мной все в порядке, – Навах сделал стремительный шаг вперед и ухватил Планету за ворот куртки. – Зачем я здесь? Зачем?!
Планета изобразил широкую улыбку ничего не понимающего человека:
– Навах, о чем ты?
– Почему меня притащили сюда?! Почему среди сотен специалистов по Вандерерам выбрали именно меня, к Вандерерам никакого отношения не имеющего?! Почему в экспедиции оказалась еще и она?!
– Кто она?! – заорал Планета. – Ты вообще в своем уме?! Возьми себя в руки! Мальчишка!
Навах