Как он будет есть черешню?. Виктория Лебедева
в суде никого не волнует, по словам Ильи Валерьевича. Факт остается фактом. Не учится. Не работает. Пойман с поличным. И совершеннолетний, то есть полная ответственность.
Я не пла́чу. Просто стою и трясусь, хотя на улице жара глухо за тридцать.
Потом опять провал. Я уже откуда-то взяла чистую пару носков и сую их Ваньке через решетку. Он забирает, начинает переобуваться. Кроссовки без шнурков, с вываленными наружу языками, смотрятся по-сиротски. А я наблюдаю за сыном и с ужасом понимаю, что он – не боится. Первый шок прошел, и теперь – это прямо видно по глазам – все происходящее этот поросенок воспринимает как приключение. Хочется взять что-нибудь, веник какой-нибудь или, я не знаю, мухобойку, и бить, бить этого идиота по заднице, по лбу – чтобы понял… Ванька скатывает грязные носки в комочек и стыдливо сует через решетку мне. Гастарбайтера уже нет, Ванька в обезьяннике один. И на скамейке опять еда – значит, мы принесли ему обед. Интересно, почему черешню нельзя, а бананы – можно, от них же кожура, и выкинуть тоже некуда?
А на улице Илья Валерьевич, которого, видимо, уже пустили поговорить с Ванькой, наконец-то объясняет нам вкратце, что произошло.
Ваньку подставили. Типичное дело. Приятель позвонил, попросил купить дозу, точнее, несколько доз, у другого приятеля. «Ты расплатись, я сразу отдам». Ну вот, Ванька купил, расплатился и понес. И даже (господи, ну как, ну зачем?!) еще у другого друга денег для этого занял до завтра, своих-то у него столько не было. Договорились встретиться прямо у нас в подъезде. А в подъезде Ваньку уже ждали…
Но как такое возможно? – не понимаем мы. А просто, объясняет Илья Валерьевич. Этот приятель, который наркоман, – на него Ваньку ловили, как на живца, распространенный метод. Чтобы его самого не закрыли, он и привел в подъезд наркоконтроль. Чтобы самого-то не закрыли, надо обязательного кого-нибудь сдать вместо себя, понимаете? Вот… а тут Ванька.
Ничего мы не понимаем, кроме одного. Никакая это не ошибка. Ванька нес наркотики. И, формально, действительно их продал там, в подъезде. То есть передал человеку, и тот в ответ дал ему купюру в пять тысяч рублей, разумеется, меченую.
– В особо крупных размерах, – добивает нас Илья Валерьевич.
– Как?! Как в особо крупных?!
И опять все просто. Это был гашиш. А он же легкий, маленький. Ну что там этот кулечек на взгляд непосвященного молодого идиота… все это, вещества в смысле, оно же считается на граммы, и особо крупный размер – это не килограмм и не тонна, не мешок и не брикет, а такой же крошечный кулечек… и вообще, перекреститесь, мамочка, что это был не героин…
Крещусь ли я? Не исключено, что крещусь.
А потом опять провал, дело к закату, солнце оранжевое, тени длинные… Ваньку выводят с крыльца, а мы с Андреем топчемся у ворот (Илья Валерьевич уже не с нами, пропал куда-то). Ванька идет, опустив голову, в сползающих штанах, хлюпая расхлябанными кроссовками, без очков, подсвеченный оранжевым солнцем, за ним тянется длинная-длинная тень… он идет, держит руки на животе, и