Опасное наследство. Элисон Уэйр
возле дома появлялись исполнители народных танцев, никто не освобождал нас от ежедневных занятий, и принимать участие в гулянье нам не разрешалось. А потому мне трудно проводить дни в безделье. Я не знаю, чем заполнить долгие пустые часы.
«Что я могу сделать?» – этот вопрос я постоянно задаю миледи графине, и та посвящает меня в тайны ведения домашнего хозяйства, ответственность за которое когда-нибудь – что, видит Бог, случится не скоро – ляжет на мои плечи. Свекровь находит мне книги для чтения или незаконченные гобелены, но я не слишком умелая мастерица. Я очень стараюсь, но маленькие стежки мне никак не удаются. Миледи бесконечно терпелива. Я думаю, в душе она меня жалеет, но не хочет говорить об этом, потому что предана мужу.
С Гарри дела обстоят сложнее. Трудно быть вместе, зная, что мы муж и жена, но не имея при этом возможности любить друг друга. Да, мы целуемся и обнимаемся, но лишь мимолетно, с оглядкой, потому что нас никогда не оставляют вдвоем – где-нибудь неподалеку всегда находится слуга. А по ночам дверь моей спальни запирают. Милорд граф не хочет рисковать второй раз – опасается, что его воля не будет исполнена. Было бы легче, если бы я понимала, почему нас с Гарри так упорно разделяют, но пока для меня это остается тайной за семью печатями. Иногда я все-таки набираюсь смелости и задаю этот вопрос, но всякий раз мне неизменно отвечают – с сочувствием в голосе, – что я слишком молода, чтобы это понять.
Однако Гарри в последнее время чем-то заслужил некоторое доверие со стороны отца. Когда я, отчасти в шутку, говорю, чтобы он попытался украсть ключ и пробрался ко мне ночью, он отказывается, заявляя, что это невозможно, поскольку может вызвать недовольство Нортумберленда.
– Нортумберленда? – изумленно переспрашиваю я. – Но какое отношение он имеет к нашему браку?
У Гарри несчастный вид. В саду нет никого, кто мог бы нас подслушать, только садовник, который срезает отцветшие бутоны и складывает их в каменную вазу, но Гарри все равно просит меня говорить потише.
– Наш брак устроил Нортумберленд. Как и брак твоей сестры с его сыном, – бормочет он. – Может быть, он полагает, что союз с людьми, в чьих жилах течет королевская кровь, сделает его более влиятельным.
Ага, вроде бы ясно. Однако кое-что все же вызывает у меня недоумение.
– Но в этом случае, – говорю я, – было бы логичнее немедленно консумировать наш брак.
Гарри восхищенно смотрит на меня:
– И в самом деле! Это неразрывными узами привязало бы к нему наши семьи. Господи боже, я только сейчас понял! Наверное, Нортумберленд и наши родители опасаются сделать тот последний шаг, который свяжет их навсегда!
– В этом есть смысл, – соглашаюсь я. На память сразу приходит разговор матери и отца, который я подслушала дома.
Гарри недоуменно трясет головой:
– Пусть так. Но почему они этого опасаются? Зачем тогда вообще было все затевать и соглашаться нас обвенчать?
– Понятия не имею, – отвечаю я. –