Темное солнце в её руках. Екатерина Лоринова
очередной шуткой Фела-младшего. Конечно, она влюбилась в него – сильный маг, а я… ущербный сын. Насколько ущербный, она пока даже не подозревает.
Я сидел в своей комнатушке и изливал чувства на бумагу – слава Солнцу, здесь нашлись перо и чернила. Хозяйка заботилась, чтобы у постояльцев была возможность послать весточку голубем.
Нет, я не вел дневник – оставлю этот удел девчонкам, я писал новую главу своей книги. Моя печаль удачно ложилась на переживания главного героя, и строчки летели за строчкой.
– Ленсар, – я вздрогнул от звука нежного голоса, – ты совсем не выходишь в общую залу. А мы, вообще-то, обсуждаем план спасения.
– И есть мысли, как унять бурю?
Мила с детской непосредственностью присела рядом на кровать, предварительно разгладив юбку. От одного ее присутствия на душе становилось легче, и черная грусть сама собой рассеивалась.
– Ни одной. А что ты пишешь? Письмо? Разве можно отправить весть в такую погоду? Точнее, непогоду, – она тихонько хихикнула.
– Нет, – спрятал листы за спину, – это другое.
– Расскажешь? – девушка застенчиво улыбнулась. В голубых глазах светился искренний интерес. Не праздное любопытство от скуки, я был уверен, а интерес ко мне. Ей и правда было не все равно.
– Наверное, ты будешь смеяться, – не знал, как начать, – я пишу разные истории.
– Сказки? – Милорада выпрямилась и чуть наклонилась вперед.
– Ну… можно и так сказать, – еще не слышал такого определения своим романам, – только их лучше не давать читать детям.
– Почему? – кажется, она чуть не подпрыгивала от любопытства, – они настолько… страшные?
– Порой и такое встречается, – не стал отпираться, – а иногда там встречается… – я замялся, – про любовь.
Думал, что она начнет смеяться, как делал Федор… тьфу ты, Феликс, но наша подруга по несчастью оставалась серьезной.
– А ты любил когда-нибудь? – задумчиво замерла Милорада, и я некстати вспомнил свое глупое вчерашнее признание – «Ты мне нравишься».
– Конечно. Матушку, отца. Брата, – улыбнулся и соскочил с покрывала, попутно сворачивая бумагу в свиток и пряча в рукав. Тем самым показывая, что тема исчерпана.
Мила спустилась следом.
– А дашь почитать?
Она смотрела, как смотрел я на матушку, когда просил почитать перед сном. И на сердце стало легко-легко.
– Когда буря уляжется, обязательно.
Вот только в деле Феликса, по словам дочки егеря, пока не было и намека на прогресс. Когда мы с Милой спустились в едальню, как здесь назывался общий зал, я отметил, что дверь подперта здоровым брусом, а ставни плотно заперты.
– Теперь мы здесь одни. Немногочисленные постояльцы разбежались, когда случилось… это, – пояснила девушка и устремилась на кухню.
Наверняка члены той же секты, скатертью дорожка. Плохо только, что они могут начать чинить бесчинства над простыми людьми. Надо взять деревню и вообще Север под более пристальный контроль, когда мы вернемся. Если вернемся.
Ахвик