Темное солнце в её руках. Екатерина Лоринова
моя вина, – бормотал Федор, уронив голову на руки, – если бы не моя глупость, мы бы не оказались здесь, не застряли бы здесь… – и чуть слышно, – отец убьет меня.
– Не смей хоронить брата! – сама от себя не ожидала, каким властным окажется тон, – скоро придет целитель.
– Простой деревенский знахаришка, и то, если повезет! – у мага начиналась настоящая истерика, – лучшие столичные лекари бились над лекарством, а тут… – не понимая лица, он что-то забормотал на своем – наверное, молитвы. А мне подумалось, насколько иначе вел себя Ленс, когда был болен Федор. Тогда я не обращала на это внимания, но теперь было ясно видно, что за снартарийской красотой Федора скрывается мальчишка, в то время как Ленс был… мужчиной.
И сердце заходилось от беспокойства за его жизнь.
«Мила, ты мне нравишься», сказал он, как считал, перед смертью. Я бы многое отдала, чтобы услышать это еще раз.
Да, меня все еще тревожили ранние видения, но они становились все более зыбкими и расплывчатыми, как обычный сон после пробуждения. Образ настоящего Ленса – не иллюзорного – того, кто сидел со мной рядом и рассказывал о своих книгах, был куда ярче. Зеленые глаза с золотистыми вкрапинками все те же, но почти не пугают… скорее, притягивают. Только бы он снова их раскрыл.
Прошло не меньше часа, прежде чем снизу послышались торопливые шаги – тяжелые отца и вторые, незнакомые. Слишком легкие, чтобы быть мужскими. Так и есть, женщина. Достаточно молодая и красивая некой ирреальной, фарфоровой красотой, с иссиня-черными косами, переплетенными красной шерстяной нитью, и очень светлой кожей. Неужели… ведьма? Но не такая, как Лейра со стайринской кровью, а… из тех…? О которых ходит нехорошая молва? Никто доподлинно не знает, существуют ли они на самом деле, но нет дыма без огня.
Эта женщина молча приблизилась к Ленсу, и я незаметно коснулась ее рукава, надеясь вызвать видение. Солнце Милостивое! Меня обдало волной ледяной силы и на миг оглушило, как при падении в ледяную прорубь. Да меня подняли за шкирку, как несмышленого котенка, и швырнули туда. Все-таки байки не лгали… Только от смерти исходит такой холод, это знание пришло изнутри и было нерушимо.
Царапка не подавала признаков присутствия – как же хотелось последовать ее примеру и забиться куда-нибудь в угол, но оставить Ленсара было еще страшнее.
– Отец… – знал ли он, кого приводит в дом?
– Молчи, дочь. Госпожа милостиво согласилась помочь.
«Госпожа» водила руками над неподвижным телом, а мы с Федором переглянулись – какова вероятность, что эта благодетельница окажется лучше предыдущей любительницы выпечки?
Но выбора не было, и мы лишь молча наблюдали, готовые к действию в любой момент.
Руки черноволосой задержались над головой снарра, и на точеном лице почудилась усмешка.
– Что с ним? – не выдержал Федор.
– Он проклят Солнцем, – женщина повернула к нам белое лицо, – с рождения.
При этих словах снарр сравнялся по цвету с ведьмой.
– Почему я должен Вам верить…