Аргентина. Михаил Артюшин
говорила и синяя фашистская свастика, наколотая на руке этого типа. Отвернувшись к стойке, Борис непринужденно отхлебнул кофе, как вдруг почувствовал, что брючина на коленке стала мокрой. Эрих медленно из стакана выливал ему на брюки текилу. Компания за столом дружно захохотала. Это действие означало, что ты, мужик, как бы сам намочил штаны. Это было уже слишком.
– Ах ты, сука! – громко сказал он и в наступившей тишине, не суетясь, стряхнул рукой влагу со штанины, затем, подняв голову, посмотрел обидчику в глаза. Было видно, как немец поменялся в лице. До него дошло, что перед ним русский!
Тогда Борис не обдумывал последствий своих действий. Это была его война. Спрыгнув с барного стула, еще не приземлившись на пол, он с разворота резко ударил блондина в челюсть. Немец улетел в зал, упав спиной на ближний столик, который развалился под ним на части. Гаденыш лежал, не поднимаясь.
«Это хорошо!» – подумал он, но трое, вскочив из-за стола, уже шли ему навстречу. Борис с детства, с первых драк на питерских улицах, знал, что лучшая защита – это нападение. Бросившись в атаку, он схватил стул у развалившегося столика и сломал его о бритую голову одного из них, подошедшего к нему ближе всех. Он еще успел увернуться от удара третьего из компании, низкорослого крепыша, и врезать ему в челюсть, как прилетевший в голову кулак подоспевшего последнего, старшего из них, громилы, отбросил его назад.
Потом его, избитого, они вчетвером, под локти, потащили на улицу. Вся площадка перед заведением была хорошо освещена фонарями. Если бы не выехавший на своей машине со двора таверны Хуан, неизвестно, был бы он сейчас жив или нет. Хуан в тот вечер привез в таверну свежее мясо и, закончив расчеты с хозяином, поставив машину у входа, решил зайти в бар, промочить горло перед дорогой. Они столкнулись на выходе из таверны. Он и Хуан. Лоб в лоб.
Со времени их знакомства на рынке прошло, наверное, полгода, и ацтек сразу узнал его. Отступив назад, он удивленно вскинул руки, увидев своего оптовика, избитого в кровь, когда открывший двери и державший Бориса блондин, освобождая дорогу, грубо толкнул Хуана в грудь. От толчка тот упал на асфальт.
Возбужденная дракой компания прошла мимо сидящего на земле Хуана, таща Бориса под руки, не обращая на низкорослого аборигена внимания. Узнав Хуана, Борис обрадовался, увидев знакомое лицо, но когда Хуан упал, понял, что помощи ждать неоткуда, и приготовился к самому худшему. Дальше все было, как в голливудском вестерне. Выстрелы, два подряд, прозвучали неожиданно.
Это потом он понял, что поднявшийся на ноги Хуан достал из-за пояса пистолет и, не раздумывая, всадил в спины громиле и второму, низкорослому, по пуле. Оба немца, словно споткнувшись о препятствие, рухнули на землю лицами вниз.
Обернувшиеся на выстрелы блондин и бритоголовый, державшие его, от неожиданности выронили свою ношу из рук. Борис, упав, еще лежал несколько секунд лицом на теплом пыльном асфальте, не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой, как вдруг снова сильные руки подхватили его и подняли в воздух. От боли в глазах стало темно. Очнулся