Лабиринт Осириса. Пол Сассман
в Хайфе, – добавил он. – У дочери родился ребенок. Приехали сюда на обрезание.
– Мазл тов, – поздравил его Бен-Рой. И немного помолчал, чувствуя странную потребность отделить друг от друга темы рождения и убийства. А затем рассказал, что случилось. Яарон прерывал его восклицаниями: «Элоим адирим!» и «Зихрона ле враха!»[41] – но в основном слушал молча.
– Выеду первым же поездом, – пообещал он, когда детектив закончил. – Мы собирались домой завтра, но я могу сократить визит к дочери.
Бен-Рой сказал, что торопиться нет нужды и его вполне устроит, если редактор возвратится на следующий день.
– Сегодня я все равно занят. В какое время вы возвращаетесь?
– Ближе к полудню.
Они договорились встретиться в двенадцать часов в редакции «Мацпун ха-Ам».
– Один коротенький вопрос, пока мы не разъединились, – попросил Бен-Рой, вставая с кровати и шлепая босыми ногами на кухню. – Можете мне сказать, над чем работала госпожа Клейнберг?
– В последнее время над материалом о секс-трафике. Девушек нелегально ввозили в Израиль и заставляли заниматься проституцией. По сути дела, настоящее рабство. Она больше месяца трудилась над этой темой.
Бен-Рой вспомнил стол Ривки Клейнберг в ее квартире, вырезки на тему о проституции и секс-индустрии. Слова редактора это объясняли. Бен-Рой взял с верхней полки шкафа банку с кофе «Элит» и включил чайник.
– А до этого? – спросил он.
– Над большой статьей о крахе израильских левых и еще о чем-то связанном с американским финансированием экстремистов из поселенцев. Раньше… дайте подумать… ах да, разоблачительный материал о насилии на палестинских территориях. Потратила на это два месяца. Ривка всегда работала, не жалея сил.
Бен-Рой положил кофе в кружку и посмотрел на часы. Десять. Он обещал приехать к Саре к одиннадцати и не хотел опаздывать. А от Яарона пока что получил все, что требовалось, и, поблагодарив его и еще раз подтвердив завтрашнюю встречу, разъединился. Быстро позавтракав, он побрился, оделся и, выкинув из головы нераскрытое убийство, вышел из квартиры. Выходной следовало посвятить Саре и ребенку.
На улице ничто не напоминало о вчерашнем дожде: небо прояснилось, светило солнце, воздух был душным и знойным. Он секунду постоял, подышал, а затем, фальшиво насвистывая, направился к расположенному в пяти минутах ходьбы дому Сары. Все складывалось хорошо. Он успевал вовремя, даже раньше. Первый раз в жизни. Играйте фанфары!
Снова заиграла «Хава Нагила».
– Шалом.
– Детектив Бен-Рой?
– Кен.
– Прошу прощения, что беспокою вас в субботу. Это Ашер Блюм.
Во второй раз за утро имя звонившего Бен-Рою что-то напомнило. И во второй раз за утро ему потребовалось время, чтобы сообразить, кто с ним говорит. Затем он вспомнил. Сотрудник Национальной библиотеки. Тот человек, который опознал Ривку Клейнберг.
У них для него кое-что есть, сообщил Блюм. Не исключено, что может представлять
«Боже праведный!» и «Да будет благословенно ее имя!» (