Сумасшедшая площадь. Борис Ветров
виденным, пережитым? Некоторые это называют памятью прошлых рождений. Я не верю в это. Если и существует путешествие душ в постоянном перевоплощении, то вряд ли они воплощаются в одних и тех же пространствах и временах. Кто-то назвал такое явление феноменом ложной памяти. Сейчас я, конечно, не вспомнил ни про реинкарнацию, ни про ложную память. Я просто рассматривал дом. Когда Мишка зашел туда первым, попросив нас обождать, а затем загорелся уличный фонарь, притаившийся неподалеку, я понял, что видел этот дом. Казалось, еще немного – и я вспомню, какой он там, внутри.
– Давайте сюда – высунулась Мишкина голова в дверной проем.
Мы вошли.
Это была старая дача – такие строили лет шестьдесят назад, когда государство только-только разрешило простым смертным обзаводиться приусадебными участками. Постепенно режим смягчался, и дозволенные законом садовые домики обрастали верандами и мезонинами. В такие дачи свозили старую мебель, оставшуюся от прошлых поколений.
Дом был просторный. Середину его занимала объемная печь. Перед ней было что-то вроде кухни – на одном столике приютилась электроплитка, второй, покрытый старой, порезанной в некоторых местах клеенкой с подсолнухами, был пуст. Рядом стоял шкаф.
Позади печки было жилое пространство – две сетчатые кровати, темный кубический комод, несколько стульев, еще один стол – круглый, покрытый слоем пыли. В стеклянной полосатой вазе торчал пучок сухих трав. У тыльной стороны печи приткнулось кресло – качалка. Над комодом были прибиты явно самодельные полки. Света лампочки под потолком – голой, без абажура, для такого дома не хватало. Но в углу был торшер, а над одной из кроватей висел сделанный под хрусталь светильник.
– Ну, вот. Чем богаты, – сказал Мишка. – Главное – тут вас никто не найдет. Надеюсь.
Я молчал. Дом мне нравился все больше и больше. Здесь тоже была тишина. Но это была не мертвая тишина, а тишина уединения после долгого и опасного пути. Я не хотел думать про затишье перед боем.
Мишка уже вовсю шуровал возле печи. Он загрузил ее дровами, вытащил заслонку, с которой на пол слетела тонкая струйка сажи, плеснул на дрова из бутылочки с прозрачной жидкостью (в комнате запахло керосином), кинул спичку, и печь ожила.
– Аленка, ты пока располагайся, Русь, пойдем, покажу тебе хозяйство.
Мишка сейчас был многоопытным мудрым мужиком, покровителем и защитником.
– Значит так. Вот баня – показал он мне на невысокий домик под крышей из металлочерепицы. – За ним дровяник. На месяц дров точно хватит, потом – вон туда, через речку – там сушняка море. Короче, не замерзнете. Для бани вода – с реки. В сарае лом, колун, топор, в бани – баки. Наколешь, притащишь. В сарае еще и санки есть. Питьевая вода тоже на том берегу, прямо напротив вас. Пойдем, покажу.
Оказывается, территория дачи имела еще один выход. Он вел прямо на берег. На другом берегу, в черноте леса угадывался белый прогал.
– Там ручей. Вода питьевая. Есть еще один источник – с этой стороны. – Ну, вроде, все. Свет тут не отключают, но перебои бывают, так что телефоны, и что там у вас еще –