Екклесиаст. Александр Холин
и, возродясь, несёт его в себе,
Как семя виноградное в земле с зерном тягается пшеничным
И оба прорастают, умирая и воскресая в хлебе и вине.
Из Ничего, по Божьему желанью, возникло Нечто —
Я сомневался, знать хотел, искал истоки бытия,
Гармонию, что держит равновесье мира,
И, наконец, в благословеньях и мольбах,
Прозрел я Вечность, что к душе моей воззвала.
Я умер. Я воскрес. Я больше ничего не знаю.[12]
– Здорово, – согласился я. – Только любую мудрость понимать надо. По поводу этого текста можно написать тысячи толковательных книг, тем более критических, а что толку? Важно понять ключевую истину. Или я не прав?
– При посвящении в истинную мудрость человеческим сознанием принимается принцип работы, принцип ума, – принялся объяснять мой собеседник. – Ведь всё Божественное в человеке постигается только с постепенного выполнения работы над собой, только тогда адепт сможет проповедовать совершенство и Божественную мудрость.
– Вы решили сотворить мистерию воскрешения Проповедника? – усмехнулся я. – А что: день вам подходит, вероятно, по лунному календарю; физиологический материал, то есть я, наверное, тоже пока что устраивает. В чём проблема? Почему бы не устроить мистерию посвящения в Екклесиасты? Небось, уже и князь мира сего заранее благословил эту мистерию посвящения?
– Каждый человеческий подвиг, – снова терпеливо принялся объяснять мне камзольный незнакомец, – даже самый незначительный, начинается с мистерии. Недаром было сказано:
«Премудрость же глаголем в совершенных, премудрость же века сего, не князей века сего престающих: но глаголем премудрость Божию в тайне сокровенную, юже предустави Бог прежде век в славу нашу: юже никтоже от князей века сего разуме. Аще бо быша разумели, не быша Господа Славы распяли».[13]
– Откуда же вам православный язык известен, и что делать сейчас мне для соблюдения нездешних тайн? – улыбнулся я.
Мужчина чуть нахмурился, однако, быстро согнал с лица всякое недовольство и совершенно спокойно продолжил:
– Если вас интересует язык, то я, путешествуя по земле, в каждой стране разговаривал на принятом там языке. Но наиболее точный перевод приведённой цитаты, думаю, с древнегреческого: «Мудрость же мы проповедуем между совершенными, но мудрость не века сего и не властей века сего преходящх, но проповедуем премудрость Божию, тайную, сокровенную, которой никто из властей века сего не познал…». Теперь выражаюсь понятнее?
– По-вашему я из тех слуг, вокруг кого можно и должно проповедовать установленные вами истины? – съехидничал я.
– Естественно, – уверенно произнёс мой камзольный собеседник. – Когда-то мне уже пришлось побывать в вашей стране, и тогда стало известно, что по российским просторам принялись расселяться сигариты, то есть обособленные евреи, обосновавшиеся в основном в Каменец-Подольской губернии.
– Это было так давно и
Сен-Жермен. Автобиографический сонет.
Апостол (1Кор, II, 6, 7, 8).