Каратель. Иван Тропов
что спина всегда прикрыта – нет и не будет уже никогда. Гоша больше нет.
Больше нет дома, где меня всегда ждут, и где я могу укрыться от любых неприятностей, от любых страхов. Старика больше нет.
Я вскочил с кровати, раздвинул шторы – свет, мне нужен был свет!
Но был рассвет – серый, равнодушный рассвет. И все в мире было такое же серое и мертвое.
Пруд, свинцовый и неподвижный, обжигающе холодный даже отсюда. Вокруг всюду лужи. Ливень втоптал листья в землю, утопил в жидкой грязи. Как на грязном полигоне, где все изрыто треками танков. Грязь и лужи, лужи, лужи…
Дубы при свете дня были ужасны. Голые изломанные ветви – раскорячившиеся, искрученные, неправильные… Этот болезненный лес раскинулся во все стороны, заполнил все тревожным морем спутанных ветвей, до самого горизонта.
А сверху на все это давило небо. Серое свинцовое небо, однообразное и равнодушное.
И я чувствовал, что во всем мире нет ничего, кроме этого пруда, этого неправильного леса, тяжелого неба – и тишины. Пустота.
Полная пустота.
Совсем один…
Мне хотелось кричать, но я знал, что это не поможет.
Мне уже ничто и никогда не поможет…
Пустота.
Полная пустота… Звук был тих, но так неожидан, что я вздрогнул. Прислушался – и где-то внизу снова звякнуло. Железом о камень.
Я почти забыл о ней – о моем ручном паучке.
Ее совсем не чувствовалось. Ну совершенно. Ни касания, ни ветерка. Кажется, ей пошел на пользу вчерашний урок.
Нет, уже позавчерашний. Я спал часов двадцать, если сейчас рассвет.
Я раздвинул шторы пошире и стал натягивать одежду. Холодная и отсыревшая, но выбирать не приходится.
+++
Я спустился на первый этаж и шагнул было дальше, на виток лестницы в подвал – когда заметил, что оттуда тянется серебристая цепь.
Ах да… Я же специально взял не разрезанную, как можно длиннее.
Я повернул и двинулся вдоль цепи. Через холл, в левое крыло, – к столовой и кухне за ней. Толкнул прикрытую – не до конца, цепь не давала ей закрыться – дверь, и остановился.
Здесь было тепло и темно. Шторы опущены, в камине тихо гудел огонь. Женщина сидела за столом, в его дальнем конце, и сначала мне показалось, что это не мой ручной паучок, а кто-то другой.
Чистые, блестящие волосы, тщательно расчесанные. Белое, будто светящееся в полумраке лицо и шея. В черном бархатном вечернем платье…
Я поморгал, соображая, как она могла взять это платье из шкафа, если шкаф в ее спальне, далеко на втором этаже, она просто не могла туда дойти – цепи бы не хватило, да и я же там был, у этого самого шкафа, спал на ее кровати…
– Доброе утро, – сказала она и улыбнулась мне.
Я так и стоял в дверях, вцепившись в дубовый косяк. На меня накатило странное ощущение, будто все это происходит не со мной. Все было не так, все было чертовски неправильно. Я глядел на нее, а она все улыбалась мне, вежливо и приветливо.
Мне снова показалось, что это другой человек. Может быть, оттого, что я первый раз видел,