Каратель. Иван Тропов
буду пользоваться тобой. Ты будешь делать то, что я тебе скажу, так, как я тебе скажу, и когда я это скажу. Отныне ты никто. Отныне ты вещь. Полезный кусок мяса.
Я сунул ей в рот кусочек галеты, но она сомкнула губы. Крошки посыпались ей на грудь. Кусочек остался в моих пальцах.
– Запомни, – сказал я. – Всего одна атака… Всего одна попытка атаки…
Она молчала, не поднимая глаз.
Мне этого было мало. Урок должен быть закреплен как следует. Так говорил Старик, и он был прав. Тысячу раз прав…
– Мы друг друга поняли?
Она молчала. Лишь теперь она подняла глаза, и если в этих глазах и был страх – то сейчас он отступил перед чем-то иным. Ненависть? Презрение?.. Я не мог разобрать, но это выражение мне не нравилось.
– Мы. Друг друга. Поняли?
Ее губы растянулись в улыбке, но глаза не изменились на ни йоту.
– О, более чем… – мягко сказала она. И вдруг как выплюнула: – Крамер.
Кажется, я вздрогнул. Попытался скрыть это – но не уверен, что получилось. Я мгновенно собрался, пытаясь выкинуть из себя ее ледяные щупальца… Но выкидывать было нечего. Если щупальца и были, то они ушли так же незаметно, как и проникли.
Я пытался унять эмоции, выстроить защиту – но едва мог справиться со страхом.
Две недели назад, когда мы были здесь все вместе, мы называли друг друга по именам. Виктор мог называть меня Храмовником, это в его стиле… Но как она могла узнать мою фамилию?.. Когда? И каким образом она вытащила это из меня? Я ее даже не почувствовал!
Ее улыбка стала под стать глазам. Она приподнялась на локте, а второй рукой вытащила остаток галеты из моих пальцев.
Но донести до рта не успела. Я поймал ее за запястья – и тряхнул так, что у нее клацнули зубы.
– Точно поняла? Тогда в следующий раз, прежде чем куда-то войти, спрашивай разрешения!
Она попыталась выдернуть руки из моих пальцев, но я сильнее стиснул ее запястья.
– Вежливо. Робко! И если я не горю желанием с тобой общаться, обходи меня стороной. И старательно отгораживайся. Если я что-то почувствую… Если мне даже покажется, что я что-то чувствую…
– Я вас прекрасно поняла… сударь!
Это старинное «сударь» не могло быть ничем иным, как издевкой, она почти выплюнула слово мне в лицо, – и все-таки она не издевалась, я видел это по ее глазам. Ярость душила ее, не оставляя место ничему иному. Ярость на меня – и, еще больше, ярость на себя. За то, что вынуждена смириться. За свой страх передо мной. Перед тем, что я ей показал…
Я выдержал ее взгляд. Дождался, пока она перегорит и сломается.
Она опустила глаза. Несколько секунд я сидел, нависая над ней. Расставляя точки. Потом улыбнулся – так же вежливо, как улыбнулась мне она минуту назад, – и, как можно мягче, поднялся. Мягко подтянул сбившееся одеяло, подоткнул ей под подбородок и вокруг плеч.
Неспешно вышел, закрыл дверь на ключ и двинулся дальше по коридору. Размеренным, уверенным шагом. Шаги она может слышать через дверь. Прошел через холл, вошел в столовую – и только тут позволил