Десятый день рождения. Александр Романович Румянцев
на горячий пар “огнедышащего” бекона, который манил ее еще со второго этажа лестницы. Горячий же шоколад, за которым ее рука едва не потянулась сама, вообще заставил ее прикусить собственный язык, лишь бы себя остановить. Есть хотелось безумно.
Но Джессика не знала, что ее мать больше не Связана с Ним. Не Связана с Ним, как была Связана сама девочка… – Если ты думаешь, что со мной что-то не так. Что Он меня предал…
–А Он… Может просто уйти? Он же…
Джессамина вздохнула тяжело еще раз, но в этот раз в ней была легкость, а не страх раскрыться перед дочерью. Она ударила в самое место, о котором могла рассуждать целую вечность. Теперь Джесс забыла о еде.
Теперь она даже не пыталась поймать ее на лжи…
–Не может, Джессика, не в твоем случае.
–Но…
Джессамина резко сделала осуждающий взгляд и посмотрела им на старшую дочь.
–Что “но”?! Еще будешь спрашивать, почему?!
Джесс осадилась и опустила уже свой взгляд вниз. Она облокотилась на столешницу кухни и посмотрела на завтрак, приготовленный сестре.
–Она не спустится, пока ты здесь, – она начала новый разговор. – Ты же понимаешь, почему я тебя торопила?
–Понимаю, – но Джессамина не могла отказаться от всего. Обычно девочка уходила в Парк раньше матери, но в этот день…
В этот день ей приснился сон, разбудивший бы и весь остальной город, не живи они на склоне горы, вдали от Марлина, находящегося на ее вершине…
Обычно она позволяла себе есть, когда, проснувшись позже всех, ее никто не видел, хотя, что видела Хлоя, Джессамину не беспокоило вовсе.
Как не беспокоила и сама Хлоя в целом…
Сейчас она не могла отказаться от всего сразу. Еда – ладно. Но вода…
–Может быть ты и не замечаешь, – она налила воду из под крана в стакан и попыталась сделать вид, что пустынной жажды, горящей адским огнем внутри нее, вовсе не было. Получалось плохо, а значит надо было снова шутить.
Делать то, что Джессамина делала всегда, когда Джесс начинала лезть в секреты матери чересчур глубоко… – Но я старею.
Хохот, разразившийся по всему поместью, заставил Джессамину слегка скорчиться от эха, вовзращающегося от высоких потолков и больших помещений старинного здания.
Однако и этим моментом она умудрилась воспользоваться.
Настоящий смех, заставивший Джессику закрыть глаза, начал переходить в искусственный, насмехающийся уже не над глупыми словами, а над самой той, кто их произнесла. Она делала это по-доброму, понимая, что Джессамина шутит, вот только поднимая к ней глаза, она уже стояла к ней спиной, делая вид, что моет бокал, из которого пила воду.
Бекон, который она украла из тарелки, приготовленной далеко не для нее, был самой вкусной едой, которую она только могла себе представить…
Она услышала, как Джесс соскочила с высокого стула и начала подходить к ней.
Взяв при этом и тарелку, из которой ее мать только что украла кусочек завтрака Хлои…
–Не шути со мной так, госпожа Джессамина! Наша Главная Хозяйка! –