Семьи. Андрей Васильевич Меркулов
нее, не желая заходить внутрь. Там, наверху, его ждала измотанная и злая жена, которая, лишь только он окажется в квартире, начнет свои расспросы, а он, как всегда, будет врать ей, нагло врать, и оба они будут знать, что все его слова – ложь. Потом крики, слезы и снова ложь.
Завязин закурил сигарету в бессознательной попытке отсрочить таким образом объяснения с женой, а затем в очередной раз посмотрел на время – шел уже третий час. «Очень поздно», – подумал он про себя. Завязин еще несколько дней назад предупредил Полину, что они с друзьями намечают сегодня встречу в боулинг-клубе, но никогда прежде он не задерживался с товарищами так надолго. «Скажу, что засиделись с друзьями. Все равно она ни у кого спрашивать не будет».
Завязин хорошо знал жену. Знал, что она не будет звонить его друзьям и проверять, действительно ли они разошлись так поздно. Полина была неуверенной в себе, застенчивой женщиной; ей казалось глупым обращаться с такими вопросами к друзьям мужа, которых она плохо знала, и даже если в запале обещалась поговорить на следующий день с Юрием или Ринатом, чтобы все выяснить, никогда этого не делала.
«Буду стоять на своем, и на этом все закончится», – пытался придать себе уверенности Завязин. Он отошел на несколько шагов от стены дома и еще раз посмотрел туда, где располагалось окно кухни, с какой-то наивной надеждой в душе увидеть сейчас, что свет в нем погас.
Свет по-прежнему горел. Завязин выкинул окурок и зашел в подъезд.
Глава XV
Еще несколько дней назад, в тот самый момент, когда муж рассказал о своих планах отправиться в пятницу с друзьями в боулинг-клуб, Полине стало совершенно ясно, что он не придет домой вовремя. В последние месяцы подобные встречи непременно заканчивались появлением супруга поздней ночью, и всегда неизвестно откуда.
Весь день мысли о том, во сколько вернется сегодня муж и где он бывает вечерами, преследовали Полину. На работе она никак не могла сосредоточиться: не замечала посетителей, не слышала коллег; вещи буквально сыпались у нее из рук, так что к концу дня она неловким движением разбила стеклянную полку для одежды. Вернувшись же домой, поссорилась с дочерью, не согласившись отпустить ее в поездку на озеро с однокурсниками в следующие выходные, и в оставшийся вечер они больше не разговаривали.
Все раздражало и беспокоило Полину. С трудом дождалась она, когда дочка, отправившись спать, выключила наконец телевизор, шум которого бередил ее сознание, как заноза в теле; но, вопреки ожиданиям, тишина не принесла облегчения. Несколько раз Полина пыталась дозвониться до мужа, но он не брал трубку. Перейдя после полуночи на кухню и закрыв двери в комнаты, чтобы, когда придет супруг, не разбудить дочку, у которой завтра с утра были занятия в институте, она стала дожидаться его возвращения.
Уже больше полугода Полина жила в постоянной тревоге и напряжении, наблюдая, как муж отдаляется от семьи. Измены супруга происходили и раньше: о некоторых из них она догадывалась, о некоторых знала