Дом. Лихо. Ирина Егорычева
нее. Она задавила внезапное желание отвести взгляд и внимательно уставилась на девушку. Пожалуй, впервые за свою взрослую жизнь, она не понимала чувств, которые вызывают у нее окружающие люди. В служанке с виду не было ничего особенного – обычная серая мышка, черные волосы без единого намека на локон или мало-мальски модный завиток на высоком лбу, тонкий нос с едва заметной горбинкой, бледные губы, сжатые вместе, длинная шея, которую не украшала даже простецкая ниточка с бусинкой – все было обыденно и безлико. Однако что-то непонятное беспокоило Вьеру. Причем беспокоило так сильно, что весь остаток вечера и половину ночи она раз за разом разбирала увиденный образ на мелкие частички и каждую из них обследовала с пристрастием, словно патологоанатом попавшего к нему уродца с двумя сердцами.
***
Для оборудования комнаты мальчиков Андриан дал особые указания – у каждого должна быть личная зона. Благо, комната отдыха была достаточно большой, чтобы это было выполнимо, к тому же в ней находились два полноценных камина. У каждого была своя кровать, дубовый письменный стол, стул и даже большое мягкое кресло, которое в холода можно было придвинуть поближе к камину и залезть на него с ногами.
Над кроватью Кира висело несколько морских пейзажей, один из которых был очень похож на тот, что приковывал внимание малыша в приюте.
– Как вам комната? – спросила Вьера у мальчиков.
– Нормально, – произнес сдержанно Вианн. Глаза его блестели. Он порывисто бросился к кровати и закопался в одеяло.
Малыш Кир стоял перед своей кроватью и крутил головой от одной картины к другой. Потом он остановил свой взгляд на одной – высокий маяк на фоне розового заката в тихий летний вечер – и затих.
А дальше по коридору, точнее в самом его конце, девочки завороженно смотрели на свою новую комнату: просторная, с большим камином, обнесенным защитной решеткой, двумя кроватями (одна из которых была поменьше – явно предназначалась Ли) с высокими, а значит мягкими матрацами. Комната была угловой и потому имела два больших окна, обрамленных светло-зелеными портьерами. У окна в небольшой нише стоял письменный стол для занятий, второй – вдвое меньше – располагался боком к нему, рядом возвышался тяжёлый платяной шкаф. В углу ярким пятном красовался большой синий сундук с желтыми нарисованными цветами.
Ли взвизгнула от восторга и захлопала в ладошки. Асса улыбнулась сестре. Все было здорово и прекрасно, если бы не было временно. Она перенесла короб для рукоделия и поставила рядом с сундуком.
– Выходи, мы приехали, – сказала она и приподняла крышку.
***
После ужина, перед сном Андриан зашёл в каждую комнату. Он пожелал спокойного сна детям, про себя отметив как оживились комнаты. Даже во время его последнего посещения, в самый разгар войны, когда Элиза была ещё жива, на многих этих комнатах стояла незримая печать траура по его сестре. Сейчас в воздухе витала сама жизнь, которая подарила ему главное – надежду на счастье.
В комнате родителей он попросил ничего не менять. Пускай все будет подлинно, без оберток. С этим он должен свыкнуться и смириться