Любить аутиста. Осенняя сказка в тридцати четырех актах с эпилогом. Аль Странс
не понимаешь меня! – кричала она, – Поехать с тобой?! Под Москву? В какую-нибудь захолустную деревеньку? Тебя вечно тянуло в тупик! Ты тупой, бессердечный мужлан! Никаких чувств, один грубый член! Ты ничтожество! Все твои знания книжек – один сплошной блеф! Никому это не надо! Убирайся из моего дома! Ты мне отравляешь жизнь! Одним своим присутствием отравляешь!
Она сердилась на Адама за то, что он не понимает ее! Она говорила, будто он лишает ее индивидуальности. Что было с точностью наоборот. Ее бездарная индивидуальность проявлялась во всем, особенно же при встрече с подругами и друзьями, хорошо знавшими ее «индивидуальность». При любом случае, когда он пытался ободрить ее и поддержать в любых ее начинаниях, она же обвиняла его, и даже публично, что он глуп и ничего не понимает в женском характере.
– Уходи прочь!
– Но это ведь и мой дом, – как можно спокойнее возражал он, – и Элизабет моя дочь.
– Пошел прочь! Ты мне угрожаешь! Я уже посылаю письмо адвокату об удалении тебя из моего дома.
– Но, Анна, как это может быть? Я твой муж и отец дочери. Что с тобой случилось?
– Не со мной, а с тобой! – она орала на него и одновременно говорила с кем-то по телефону. Когда она закончила орать, через несколько минут в дверь постучали. Анна открыла, на пороге показался ее приятель, огромная горилла, ее личный тренер, бодибилдер, с мышцами на всю улицу. Он вразвалку подошел к Адаму, смахнул невидимую пылинку с его пиджака и произнес, глядя сверху вниз:
– Адам, есть случаи, когда женщина страдает с вами. Это нехорошо. Надо уступить женщине, чтобы она не страдала. Надо уйти. И все будет хорошо. Оставьте ее в покое, и все будет хорошо. Ты меня понял, Адам?
– Нет! Я тебя не понял! Кто ты такой? Это моя семья и моя дочь…
– Тогда тебя положат в больницу на много месяцев с разными переломами, и тебе придется дорого платить и за лечение, и за содержание жены с ребенком, и за оплату квартиры.
– Квартира моя! И какое вам дело?…
– Она моя! – резко выкрикнула Анна. – Я ее приватизировала на свое имя. Она полностью моя. Твоя сенильная мамаша подписала все документы в присутствии нотариуса. Квартира моя, машина моя. Мы разводимся, понял, ничтожество?
Они развелись. Развелись по ее правилам. Не было у него друга посоветовать, или юриста оспорить. Он остался один. Гол как сокол. Без жилья, без семьи, без друга или подруги… Одна работа… и еще его книги…
Акт 4
Наступила осень. «Унылая пора! Очей очарованье!» Однажды он прогуливался в одиночестве по парку. Цветные листья выстлали для него веселую дорожку, и Адам медленно ступал по этому праздничному ковру, любуясь палитрой красок под ногами. Он любил осень. Для его души осенняя пора действительно была праздником. Дождь и маскарад деревьев, облака плывущие и быстро меняющиеся, ветер, вальсирующий с падающими листьями. И его абсолютное одиночество. Он полюбил