С судьбой не поспоришь. Валентина Гусева
десятке. Покружил по свету, покуролесил, попадал в расставленные женские сети и не раз, но все как-то умудрялся выскользнуть, как налим, и даже без особых потерь. Отплыву, бывало, подальше, и опять все сначала. Была во мне какая-то неуемная сила, так и собирался до старости шатуном прожить, очень уж мне нравилось быть ни от кого независимым. Парень я детдомовский, родни никакой, ответ держать ни перед кем не надо было. Мать бы была, другой разговор, старался бы, может, не огорчать ее или внуками порадовать, да мало ли еще что семейных людей на плаву держит, а я, как щепка, в бурном жизненном водовороте, кружил и кружил. Хорошо еще, ни на какие другие слабости не был падок, ни пил, ни курил, о наркотиках и говорить нечего, голова была на месте, техникум окончил, а потом и институт заочно, работу хорошую получил. А работать я и любил, и умел, видимо, гены у меня все-такие жизнеспособные были, спасибо матери с отцом, о которых я ничего не знал, не ведал, знал только, что мать от меня прямо в роддоме отказалась. Я не сужу ее, нет, не сужу, разные в жизни истории случаются, если бы нашлась, простил бы, ни одной минуты не задумываясь. Да только теперь уж вряд ли кто найдется, а я, если честно, теперь и не ищу уже, у меня теперь другие заботы. Я – человек теперь семейный. Да-да, не глядите так подозрительно.
Я ведь даже и предположить не мог, что поймает меня в семейные сети не какая-то прожженная, как и я, бабенка, не какая-то знойная красавица, а вот эта тонкая былиночка, от которой я на пару дней оторвался по причине командировки, и уже горюю. Не скучаю, а именно горюю, печалюсь: как там она без меня? Если бы мне еще года три назад сказали, что повянут и засохнут все мои, как бы помягче выразиться? Ну, вы понимаете… желания, я бы только рассмеялся в ответ. А сейчас все так и есть. А почему? Да потому, что появился в моей жизни человек, который в разлуке со мной ни дня прожить не может, человек этот плачет и ждет моего возвращения, молится за то, чтобы у меня в пути все хорошо было. Вам-то я об этом зря рассказываю, у вас мать есть, вы знаете, что это такое, а я не знал, это чувство для меня настолько новое, что оторопь берет. Я себе поклялся, что до последнего вздоха буду ее беречь и любить. А ведь она юная совсем, в дочки мне годится. Чем я ее взял, сам не представляю, неужели этими словами, захватанными и пышными, которые сотни раз говорил очень многим? Стихи читал, хитроумными рифмами напитанные, видел, как ее душа тает, а я-то не к душе, я к телу ее юному подбирался. Нас там, у нее в квартире, целая компания была, веселились, кто как мог, а могли многие известно как… И вдруг открылась дверь, вошла дама, по возрасту чуть ли не ровесница моя, вошла и скомандовала:
– А ну, все на выход!
Я девчушкину руку отпустил и тоже поднялся, а дама глянула своими черными глазами прямо в душу мою и говорит:
– А ты останешься тут! Похоже, навсегда останешься, паршивец ты этакий…
У меня от такой наглости аж в зобу дыхание сперло, но, что странно, остался и ни слова, ни пол слова поперек не сказал.
Так вот как-то неслышно и начала прорастать моя любовь, из ручейка в реку