Зверинец. Олег Кожин
лезет в объектив. Как во сне, я жму паузу, отнимаю камеру от лица и восторженно выдыхаю:
– Снял!
Выдвигаемся неспешно. Подтягиваем ремни и крепления, подгоняем лямки рюкзаков. Кэп поудобнее устраивает на плече «тигрулю» – устрашающего вида карабин, наше единственное огнестрельное оружие. В магазине экспансивные пули. Кэп говорит, что такая штука даже медведю башку разнесет, как гнилой арбуз.
Черных приматывают к ближним елям сигнальную ленту, захочешь – мимо не проскочишь. Костик, встав в голове колонны, машет рукой – «двинулись!» Снегоступы оставляют длинный взрыхленный след, словно гигантская гусеница проползла, однако через каждые сто шагов Яшка привязывает к веткам сигналку. Повторять судьбу Гензеля и Гретель никто не хочет.
Закинув штатив на плечо, плетусь в хвосте. Снимаю мало – берегу аккумуляторы. Да и нечего пока снимать. Только голые деревья и снег, снег, снег, бесконечный снег. А на нем – красные пуховики впереди идущих. Молчание тяготит.
– Кэп… – спрашиваю я. – Эта… штука… откуда она вообще?
– Проход-то? – Кэп оборачивается, зыркает синим глазом. – Он, Малой, всегда здесь был, похоже. Аборигены о нем поголовно знают. Мы ж как это место нашли? Ща ведь в каждой сельской школе интернет есть. Вот шкет один, из тутошних, в сеть видео и слил…
– Да ладно? – перебиваю недоверчиво. – А вы сразу и поверили?
– Не сразу, не! Видео поганое, мобильник у пацаненка старенький. Юзвери поржали, поругались, мол, спецэффекты убогие, да и забили. Ну а мы нет. Три года местные легенды собирали. Костик вон с двух работ вылетел, так часто к аборигенам мотался.
В невесомом пушистом снегу ноги тонут по щиколотку. Колючие лапы норовят шлепнуть по лицу. Непривычно горят искусанные морозом щеки. Окружающая реальность никак не укладывается в голове. Внутренние часы упрямо показывают лето, заставляя организм сходить с ума.
– Если он здесь столько лет, то почему никто не знает? Телевидение там, военные, правительство? Кэп, это же бомба! Почему тут только такие…
Вовремя осекаюсь, но Кэп все понимает и не обижается.
– Только отмороженные, вроде нас, да? – Он добродушно щерится. – Так это, братец, мир так устроен. Есть границы привычного, есть границы реального. Интернет, как ни странно, их не сильно раздвинул. Если кто-то выкладывает видео, которое рушит твое представление о реальности, значит, что? Прааально! Значит, это нереально!
Следуя за группой, аккуратно переползаем через поваленное дерево. Покрытый грубой корой ствол напоминает змеиное тело. Припорошенный снегом, он завис на уровне пояса. Яшка помогает мне перетащить камеру.
– Ну а сами местные что?
– А для аборигенов проход укладывается в границы привычного. Это для нас «феномен», а для них в одном ряду с тайгой и Енисеем-батюшкой. Подумаешь, раз в четыре года проход в другой мир открывается! Обывателю-то что? Ему скотину кормить надо. Знаешь, как в Беломорске «Бесовы следки» нашли? Там ведь тоже каждый абориген про них