Никша. Роман. Евгений Имиш
Петров был примером злополучия и какой-то ироничной возможности абсолютно всего.
***
На проверку нас выгоняли в сектор.
Обдаваемые весенним ветерком, мы стоим огромным строем по трое, причем во главе четкую геометрию образовывают законопослушные зеки неопределенного статуса, а хвост расползается веером. Он состоит из медленно выползающих блатных и наполняется треском бешено вращающихся четок. Вдоль отряда ходят мент и завхоз, и в их руках – дощечки, которые они заполняют карандашами: столько-то в изоляторе, столько-то на рабочке, столько то на больничке и столько-то в наличии. Они считают нас по головам, ошибаются, снова считают, особенно трудно в хвосте строя, и я слышу год от года не меняющиеся шутки в адрес их способностей к математике.
Рядом, вдоль другой стенки стоит малочисленный и оборванный строй отряда номер шесть «а» (наш просто шесть, а наверху еще – восемь). Это петушатник, там всего человек десять, пятнадцать, и, надо сказать, один другого стоит. Грязные, больные, в язвах и прыщах, и все с той или иной психической патологией на лице. И я не преувеличиваю. Почему-то, сколько я их не перевидал, но даже у самых благообразных некая стигмальность, ущербность в лице непременно присутствовала. Они так стояли у стеночки не только на проверке. Им возбранялось ходить по сектору, и, когда я впервые их увидел, то со смущением и смехом представил себе никогда не виденную воочию (что вы хотели – советские времена) панель с застывшими в усталых позах проститутками.
На всю колонию, если я не ошибаюсь, приходилось три или четыре старых тополя. В разных местах они возвышались над зоной, и в их еще голых кронах копошилось огромное количество ворон. Они громко каркают. Этот вороний галдеж раздается в этом месте с тем же постоянством, что и треск цикад на юге.
По главной улице везет свою тележку Долмат. Кто такой Долмат? Это зек, сумасшедший, своего рода Квазимодо, он свободно перемещается по зоне и выполняет всю грязную работу. Таскает какие-то железки, метет территорию, выносит помои. Каждой весной, как и сейчас, он высаживает на центральных клумбах цветы.
Вот такая картинка.
***
К Стасу я уже исправно захаживал. Помимо всего прочего это была еще «интеллектуальная забегаловка», где велись историко-филосовские беседы разного рода. Конечно, на своем уровне и в своей манере. Скажем, внешнеполитические отношения Киевской Руси или Петровские реформы обсуждались большей частью на жаргоне и с характерной уголовной тактикой ведения дискуссий. Надо вывести собеседника из равновесия: наезды, психопатические выпады, насмешливые намеки на разные личные обстоятельства. Затем дождаться пусть даже ничтожного противоречия в его трактовке. Может быть, просто неосторожно сказанного слова будет достаточно. И все. Дальше нужно только хохотать, как чокнутый, вовлекать в это всех присутствующих и не слушать никаких оправданий.