Никша. Роман. Евгений Имиш
и, валяясь на шконке или сидя перед телевизором, обращается к Чижику: «Возьми мне тюху. Нет, две. Комар тоже не идет. хорошо?». Чижик соглашается, дружественно и кротко, и тут же кричит на всех, с неизвестно откуда берущимися в его тщедушном тельце темпераментом и наглостью.
– Вот ломятся-то, бизоны, лишь бы кишку набить!
***
О появлении Бутора в нашем отряде можно было судить по громкому смеху, раздающемуся где-то в проходняках блатных. Бутор спускался к нам из восьмого, чтобы «потрещать» с «правильными пацанами», некоторые из которых были его земляками, ну и откровенно поиздеваться над прочими. Он был один из тех немногочисленных людей, если можно так выразиться, «повстанцев», ни во что не ставящих всю эту каторжную жизнь и мелочные претензии местной братвы. Огромный, почти двухметрового роста человечище, насмешливый и хитрый, он славился на всю зону своими наглыми высказываниями и выходками. Он заворачивал блатным вместо анаши какую-то дрянь, у всех на глазах здоровался с ментами за руку, с его языка не сходила разная провокационная педерастия, и его пытались, конечно, бить, он сам с шутливой гордостью говорил: «У меня было восемнадцать боев!», но из этого ничего не получалось. Он либо раскидывал рассерженную братву, либо «раскидывал рамсы», то есть забалтывал всех и поворачивал дело в свою пользу так, что начинающая, неопытная шпана просто разводила руками. Мне рассказывали, как за несколько дней до освобождения его спросили, почему он не ходит в столовую. На что Бутор во всеуслышание, буквально на весь сектор заявил, что там жрут одни педерасты.
Я столкнулся с ним в последний день его срока. На лестнице он окликнул меня: «Эй, писюк, у тебя что, „амбара“ нет? Завтра я „откидываюсь“, приходи, я тебе свой оставлю.»
На следующий день, когда Бутора уже не было, я пришел в его проходняк. Там сидели какие-то люди и грустно на меня смотрели. Я был то ли шестым, то ли восьмым, кому Бутор оставил свой «амбар».
Страшно мне не везло тогда с этими тумбочками.
***
Прошло совсем немного времени, как у кое-кого созрели на меня планы.
В один из моих приходов Стас глумился над нами с Мельником из-за того, что мы, безвольные букашки, видите ли, курим. Мол, мы слабаки, тряпки, ничтожные рабы привычки, с которой при всем осознании, справиться не можем, а он кремень, он скала, он волнорез, он сказал себе: «Стас, ты больше не куришь.» и все, как отрезал. Мы были пристыжены.
В этой беседе у Мельника рождается идея заключить пари на сумасшедшую сумму, выплачивать которую придется тому, кто первый закурит. То есть мы с Мельником решили таким образом завязать с вредной привычкой. Стас смеялся над нами, совершенно справедливо утверждая, что, как только у нас начнут «пухнуть уши», мы прибежим друг к другу и аннулируем пари к чертям собачьим ради одной затяжки. Что ж, это могло произойти, и мы это понимали. Тогда Стас великодушно предложил нам свои услуги. Скажем, спор