Джихангир-Император. Прошедшее продолженное время. Александр Петров
Капитан перебил большую часть Совета Управителей, обеспечив бессмертной ведьме главенство в верхушке Живых Богов.
Собственно говоря, она ничего не стала скрывать, когда пришло время. Получив задуманное, Ника попыталась быть с ним честной. А может, бывшая императрица на короткий миг сама поверила, что он не вещь, не копия, не подделка. И его героизм – не пляска Петрушки на веревочках.
Ника рассказала, отчего бессмертные не могли сделать этого сами. Некогда сильные Управители попали в ту же ловушку, что и все. Мертвый логический порядок созданной ими системы задушил непредсказуемое и переменчивое течение настоящей жизни.
Она убедила Живых Богов, что только их заклятый враг может справиться с ситуацией. Лишь у того, что некогда был императором, Избранником и настоящим Живым Богом, хватит силы провести изменение, как бывало не раз. Только тогда он делал это для утверждения собственной воли, а теперь выполнит черную работу для благородных господ-Управителей.
Это и было их самой главной ошибкой. Выпущенный в мир дух справился не только с задачей, поставленной ему самозваными хозяевами, но и с самими хозяевами.
Живая Богиня была чертовски убедительна. Он чувствовал ее боль и радость, понимал, сколько тысячелетий безнадежной борьбы пришлось ей вынести, чтобы вернуть своего любимого и защитника.
Бессмертная ничего плохого не видела в том, чтобы возрожденный император немного послужил ей. А поскольку тот по доброй воле никогда не согласился бы на такое, ведьма пустила в ход отточенное веками тонкое искусство манипуляции, заложив основы мыслей и поступков обьекта воздействием на обстоятельства жизни его предков.
У Джека ничего не осталось от былых чувств к девушке. Он даже не обижался, что его сотни лет пытали в иллюзорном мире, а в реальности он был убит и чудом вернулся из страны счастливой охоты. Джека больше всего возмущало, что он оказался вещью, у которой не спрашивают ее желания, глупой и недалекой марионеткой.
…Глаза Ники были печальными. Она вышла на крыльцо вслед за ним, словно не веря, что это происходит на самом деле. На улице было холодно и сыро. Плыл туман, вызывая дрожь своими влажными прикосновениями. Деревья парка едва угадывались в предрассветном сумраке. Где-то там, в этом сером ничто, сквозь равные промежутки времени протяжно гудели сирены звездолета, словно могучему бронированному кораблю было скучно и страшно без хозяина в мокром неуюте раннего утра.
– Побудь со мной немного, – попросила девушка.
– Мы вроде все сказали и решили.
– Пять минут ничего не изменят. Я не буду лезть к тебе со своей дурацкой любовью… Постой, пока я курю. Мы долго теперь не увидимся.
Ника перестала притворяться и снова обернулась собой, циничной Управительницей Жизни, безжалостной бессмертной ведьмой. Она вынула из кармана пачку курева, зажгла длинную сигарету. Она держала ее твердо и спокойно, по-мужски, с видимым удовольствием втягивая дым. Огонек