Джихангир-Император. Прошедшее продолженное время. Александр Петров
Издали это выглядело даже забавно. Страх животных, напряжение людей – крики, шум. А также брань, звуки плети и зуботычин – это пара конных и несколько спешившихся солдат наводили порядок, осаживая нетерпеливых, которым хотелось перейти через мостик без очереди.
Я внимательно смотрел на то, что дядя Федор называл следом Избранника. Я усмехнулся наивности необразованного мужика. Ведь все знали, что это был след от выстрела джаггернаута – или, как иначе его называли, жаробоя. Это оружие носили как автомат или винтовку и стреляли безо всякой Божьей Матери, просто нажимая на спусковой крючок.
Или Федор пудрил мне мозги, или действительно не мог поверить, что те невзрачные, похожие на большие ружья железки, которые болтались на плечах жаробойщиков, могли произвести столь чудовищные разрушения.
Я рассматривал следы от оружия Пророка до тех пор, пока пласт земли не поехал у меня под ногами. Чтобы не упасть, я сбежал вниз, чувствуя, как подошвы сапог скользят по чему-то твердому, похожему на лед по своей гладкости. В голове вертелась только одна мысль, что тем же путем, без помощи веревки, я подняться не смогу. Мне удалось удержать равновесие и не рухнуть в грязь.
Первое, что бросилось в глаза внизу, – это математическая правильность исполинского рва. Он тянулся на многие сотни метров и выходил на открытое место. В его узкой прорези, точно мушка в прицеле на фоне неба, виднелись остатки высокого здания. Я знал, что там когда-то был поселок Киржач. Теперь от него остались только фундаменты домов в траве и укороченная неумолимой силой времени башня.
Я попытался представить силы, которые проделали эту борозду почти шестиметровой глубины. По дну пробегал ручеек, и мне удалось прикоснуться к основанию, скользкому, как лед, и прочному, как камень, похожему на темное, непрозрачное стекло.
Я сделал несколько безрезультатных попыток отбить хоть немного этого вещества, постучав рукоятью и острием ножа.
Эти геологические изыскания привлекли внимание людей. Возницы стали показывать на меня пальцами и звать дружинников. Я замахал им руками и подошел поближе.
Солдаты прекратили наводить порядок и обратились ко мне, наставив автомат:
– Ты хто есть? А ну-кось, подмайся сюды.
Все это перемежалось поминаниями детородных органов нехороших женщин.
Я закричал в ответ, что я сын архивариуса, отец взял меня в поход, я нечаянно оступился и упал в овраг, вылезти сам не могу. Также сообщил: если они меня не вытащат, то я пожалуюсь отцу, а он – князю. А кроме того, скажу лейтенанту Кротову, как меня тут обругали.
– Мы тебя вытащим! – прокричал старший и добавил: – А потом выясним, чей ты есть шпиёнт. Разложим и шомполами отходим. Целая ночь впереди, сам во всем признаешься. А ну лезь сюда, блядь, не то стрельну.
Делать было нечего. От князевых ратников «горячих» действительно можно было получить.
Я нырнул под мостик и дал деру, моля Пресвятую Богородицу, чтобы эти уроды не кинулись в погоню.
Но не пронесло. Сзади зачавкала грязь под сапогами, донеслось: – «Стой! Стой!», потом пару раз бабахнули выстрелы,