Империя «попаданца». «Победой прославлено имя твое!». Герман Романов
и арап в четыре руки на него уже принялись надевать преображенский мундир. Затем Нарцисс протер ему лицо влажным полотенцем, дал выпить бокал сока и тут же протянул прикуренную папиросу.
Петр затянулся и только сейчас окончательно отошел со сна. На часах ровно половина второго – покемарил каких-то полчаса, но выспался. Очередной кошмар прошел… Третий раз во сне либо душат, либо избивают, либо шпагой тычут. Сплошная боль от этих вещих снов!
Петр даже не стал приказывать свидетелям держать язык за зубами. Зачем?! Такая реклама – только в пользу, трость со шпагой такие раритеты, которым цены нет…
Петр торопился узнать новости, но вначале проделал зарядку и отработал удары, сломав под конец тонкий столбик балдахина. Затем он плотно перекусил ветчиной с сыром, запил завтрак соком – шут его знает, когда удастся поесть еще раз. И только потом покинул дворец.
Ночь давно наступила, все окутало прохладой, но было довольно светло. Такова здесь жизнь – «белые ночи». Его ждал конвой казаков с лошадью. Запрыгнув в седло, Петр тронул савраску с места и неспешным шагом направился к крепостным воротам.
В цитадели полным ходом шли работы, несмотря на ночной час – для нормальной подготовки к бою хорошему командиру всегда не хватает времени. А тут три сотни рекрутов сразу подготовить надо. Вот и гоняли усатые капралы немецких мужиков, привезенных в Россию из далекой Голштинии. Хорошо так гоняли, методично и без всяких русских глупостей типа постоянных перекуров.
Миновав мост через неглубокий и уже порядком заболоченный крепостной ров, Петр направился со своим сопровождением в город.
Собственно, города как такового пока не было – рядом с крепостицей стоял большой двухэтажный дворец, полтора десятка окон по фасаду, к нему ножками от буквы «П» примыкали небольшие, но тоже в два этажа, строения. И их функциональная нагрузка была для него понятной – хозяйственное обеспечение придворной дворцовой братии.
Однако он ошибался – в левом крыле был Японский зал, а в правом церковный, с устроенной домовой церковью. В разбитом вокруг парке виднелись крыши павильонов и домиков.
Никто не спал – в окнах зданий играли отблески света, там жгли свечи. А на улице кипела жизнь, будто не ночь давно наступила, а полдень. Из дворца спешно выносили имущество, будто внутри здания уже бушевал нешуточный пожар. Но груда ящиков и коробок у здания не росла, а вроде даже понемногу уменьшалась.
Постоянно подходили повозки, на них лакеи шустро грузили имущество, и нахлестываемые кнутами ломовые лошади тут же уходили в сторону морского канала, таща с надрывом тяжелые повозки. А у самого канала жизнь даже не кипела, а бурлила во всю свою мощь.
На дворцовую пристань с трех больших шлюпок выгружали ящики и бочонки, с помощью канатов уже выволокли на сушу три больших корабельных пушки на кургузых колодообразных лафетах.
Петр искренне посочувствовал морякам – каждая такая пушка должна была весить полтонны, не меньше. Разгруженные от пушек