Империя «попаданца». «Победой прославлено имя твое!». Герман Романов
не посмотрели бы на слезы красавицы-дочери.
Хороша Глафира, и офицер впервые в жизни подумал, что неплохо бы ему на ней жениться. А что бесприданница, так и у него не очень роскошное поместье под Ригой…
Берген устало завалился на повозку – надо было поспать хотя бы пару-тройку часов, иначе длительного перехода до Гостилиц он просто не выдержит. Беспокоиться уже было не о чем – пехота двигалась бодро, и пешком, и на повозках, меняясь местами каждый час – кому пылить башмаками, а кому на мягкой душистой траве ехать. Драгуны уже давным-давно вперед ушли – на Гостилицы, где было назначено место сбора верных императору Петру Федоровичу войск…
Ораниенбаумская дорога
Первыми по приморской дороге на Петергоф шли гусары – одна рота всего, но большая по численности. Петр до ста двадцати колпачников насчитал, пока мимо себя этих «канареек» пропускал.
Вооружена была гремучая русско-немецкая смесь изрядно, у всех по сабле и паре пистолетов в кобурах, у многих короткие ружья с воронкообразным дульным отверстием – тромблоном.
Хитрое приспособление: и заряжать можно намного быстрее, не боясь, что порох мимо дула просыпаться будет, и картечь через эту воронку в разные стороны полетит. Одна беда у этих дурил – бьют недалеко, на полста шагов, чуть дальше пистолета. Это Петр знал по литературе, посвященной войне 1812 года.
А вот у драгун, что пошли вслед Петру с его голштинско-казачьим конвоем, оружие более основательное – пара пистолетов, длинный прямой палаш с витым эфесом, хорошо защищающим кисть от ударов, к седлу у всех приторочено ружье. Только в роте народа несколько меньше, человек девяносто. Но великолепно вышколены были «прежним» – идут ровно, шеренги в три всадника, соблюдают строй.
И разговорчики между солдатами напрочь отсутствуют – бритые лица угрюмы и суровы. Но на вид, конечно, вояки хорошие, что те, что другие, вот только как себя в первом бою поведут, неизвестно, вилами по воде, что называется, писано. Шли широким шагом, на рысь переходили изредка, силы лошадей для скорого боя с гвардией берегли.
Петр стал подремывать в седле – ночные бдения его уже порядком измотали. И в самом деле – то баба с сексуальными приставаниями, то дедушки-мордовороты с поучениями телесными, то эта война против собственной жены с ее солдатами и генералами. И лишь краем взгляда скользил по окрестностям, любопытство дремотой не заглушив…
И тут словно током ударило. Петр приподнялся в седле, осмотрелся – сердце быстро забилось в груди, а душа заныла – оно это, оно.
– Стой! Всем спешиться! – громкий крик императора остановил на дороге его воинство.
Драгуны стали сразу же, а гусары еще немного прошли вперед и остановились у живописной рощицы. Петр обернулся к Гудовичу:
– Как ты думаешь, генерал, если за пригорком развернуть шеренгами драгун, их с дороги видно будет?
Назначенный командующим малочисленной голштинской кавалерией, Гудович обернулся назад и долго смотрел на пригорок,