Дешевая литература. Женя Силин
не так плохо ты и говорил.
– Думаешь?
– Да, норм, хотя бы говорил. Я вообще не могла слова вспомнить. – Моя жена очень поддерживала меня в первые дни нашей иммиграции.
Какое-то время поскитавшись по выглаженным полам аэропорта, мы наконец нашли нужный выход к стоянке такси. Позже я узнал, что доехать можно было ровно за девять долларов с человека на автобусе, но тогда мы просто поймали иракца.
Ёлочки освежителя не было, ковриков на сиденьях, остро пропахших сочными пердежами, к сожалению, тоже. Уюта аэропортного такси не создавалось, зато это вернуло нас к реальности – всё, мы не дома.
Вместо стандартного набора таксиста у водителя в салоне болталась арабская вязь, картинка мечети на приборной доске, и сам он сиял золотой улыбкой. По нашему акценту он понял, что мы новая волна тех, кто с высокой вероятностью составит ему конкуренцию на линии Uber, но его это нисколько не смутило.
Я указал адрес, он забил в навигатор. Навигаторы в такси лишили иммигрантов моего поколения массы крутых историй, потому что мы просто поехали в правильном направлении. Тривиально, по выделенным motorway со средней скоростью в 100 км/час, и через пару разговоров прибыли в Lower Hutt, спальный одноэтажный район Веллингтона, где и должен был располагаться кампус моего института.
– Так вы из России?
– Да, из Санкт-Петербурга.
– О, я учился там.
– В Петербурге?
– Нет, в России! В советское время в Москву бесплатно отправляли.
По дороге этот придурок вихлял знатно, и история про замечательный Советский Союз никак не могла скрасить вождения, начало подташнивать. Он вспоминал о величии красной державы, о том, как всё было замечательно в его родной стране, пока Советы были при делах, и как он ненавидит американцев.
– А здесь?
– Что здесь?
– Здесь вам нравится?
– Да, здесь хорошо. Спокойно, хорошо. Я здесь уже четырнадцать лет.
За четырнадцать лет он научился говорить уверенно, но всё равно хуже, чем я, только сошедший с трапа самолета. В каком-то смысле, это была удачная встреча, потому что комплекс неполноценности из-за английского начал спадать.
Машина забралась на невообразимую высоту по серпантину холма и завернула в аккуратный дворик трёх домов, со всех сторон окружённый отвесными склонами и вечнозелёными кустарниками. Ветер кренил машину, а шелест листвы было слышно даже в салоне. Зима в Веллингтоне мне нравилась.
Наш иракский водитель притормозил напротив тридцать первого дома по Atahu Grove, напротив которого уже стояла миниатюрная старушка коричневого цвета в разноцветной рубашке и каких-то шароварах.
– Hi, how are you?
– Pretty good, and you? – автоматически ответила старушка и подошла чуть ближе.
– Ванида.
– Евгений.
Она чуть сморщилась и наклонилась, давая понять, что подобные лингвистические выкрутасы – это слишком.
– Юджин,