Вначале была любовь. Философско-исторический роман по канве событий Холокоста. Том I. Николай Андреевич Боровой
свободу, и как бы оно ни было мучительно и тяжело, человек должен учиться ему, оно есть путь и неотвратимое испытание. И если есть для человека надежда по-настоящему встретить и полюбить, обрести счастье близости и полного слияния жизнью, душой и судьбой с кем-то другим, то путь к ней лежит через одиночество и умение выстоять в том! Он понял это очень рано. И потому – стал учиться одиночеству и нашел в себе силы быть самому в те годы, когда люди стремятся всеми силами от одиночества бежать, а в романтических связях видят сачстье, поэзию и весь смысл жизни. Он в одиночестве пережил те испытания, которые многих людей вообще губят, нашел в себе на это силы. Зато потом понял, что действительно способен любить, ибо оказался сильнее самых страшных и могучих в судьбе любого человека соблазнов и главного из них – страха перед одиночеством и открывающимися в том дилеммами свободы, вызовами и испытаниями настоящей жизни, желания любой ценой от одиночества сбежать. И вот, ему показалось в награду, судьба подарила ему то, о чем он так скептически и безнадежно мечтал долгие годы – любовь и встречу. А уже в следующий миг, словно издеваясь, норовит погубить случившееся чудо их любви в обломках начавшего рушиться мира… и что всё это значит?.. Да, он конечно был не безгрешен… молодость, что поделаешь! Боль от нравственного осквернения себя надо пережить и почувствовать, особенно – когда ее, загадочно и парадоксально, с удивлением порождают самые житейские и необходимые казалось бы вещи. Сурово подчинить страсти нужно решиться, найдя в этой боли непререкаемые основания для подобного, для готовности ограничить и заставить страдать природу, чтобы не страдал дух. Боль и чувство греха надо пережить, увидев в них какую-то самую важную, касающуюся сути себя загадку. О грехе заставляет говорить совесть, а не религиозная вера и преступление против «правил и запретов». И только тогда чувство греха настоящно, когда совесть и нравственное чувство внутри диктуют его! Лишь тогда человек узнает непререкаемо и во всей правде, что совершил нечто неприемлемое и преступное! Оно, это чувство греха, и дает человеку ощутить и открыть себя как нравственную личность, обнаружить в себе нравственное начало, против которого он не может пойти. И великий смысл в том, что грехом это нравственное чувство называет совсем другое, нежели мораль общества, религиозная вера, общепринятые правила и нормы. Сегодня этот опыт превратился в его нравственную философию, выразить которую основательно даст бог когда-нибудь дойдут руки, в яростную критику им различных социологических теорий, посягающих вырабатывать нравственные нормы и императивы жизни, поступков и отношений людей. Слава богу, что он был не безгрешен – значит те нравственные принципы, по которым он потом жил всю жизнь, были правдивы и несомненны… Да, грехи были… в некоторые он и до сих пор вдумывается как философ и исследователь, познавая себя… Ведь они и тогда