Золотой братик. Ольга Апреликова
и стареньких чьих-то, и новехоньких.
Артем не заходил, будто тоже старался не мешать; когда нужно было идти кушать или утром вставать, звал с порога. Не воспитывал и не ругал за оценки. Заботился. В первый вечер еще принес большую коробку с чьими-то пожившими игрушками, и время от времени Дай расставлял на полу машинки, домики, человечков, звериков – больше всего нравилось, что это старые игрушки, что они долгие годы пролежали где-то в кладовой в подвале, а теперь будто снова оживают. Но перед сном Дай опять все в коробку убирал, потому что нужно соблюдать порядок. Юм любит порядок. И у Артема в доме тоже всегда был идеальный порядок и чистота.
Еще в коробке обнаружился малышовый музыкальный инструмент с клавишами, исцарапанный и едва живой, и Дай подбирал наугад сочетания из песен Юма. Едва слышно, правда, потому что элемент питания почти сел. А новые, сколько Дай не приносил вынутых из интернатовских игрушек – не подходили. И некоторые клавиши западали – но иногда музыка все-таки получалась… Попросить у Артема новую такую штуку для музыки стеснялся – Артем и так много заботится. Да и к тому же музыка – это Юм, не стоит выдавать, откуда знаешь ноты… И от музыки только тоска сильнее, потому что ведь вся жизнь с Юмом – это жизнь в музыке. Юм и учил. И петь, и простейшим гаммам, хоть на синтезаторе, хоть даже на маршевом пульте в рубке – без музыки Юм разве что спит. Или трудно работает, когда экраны с непонятными данными и столбцами цифр вокруг него в несколько слоев оборачиваются… А так всегда музыка. Или он сам напевает, мурлычет, посвистывает – а иногда всерьез поет, как надо, и тогда от его голоса все вокруг становится золотым и волшебным. Или он танцует. Или сам играет на синтезаторе или на какой-нибудь простенькой дудочке. Или просто музыка звучит, звучит, звучит… Или ведет корабль, и маршевый пульт под его руками звучит как орган или целый симфонический оркестр. А если он в ротопульте, то этот тяжелый бит катушки ротопульта под точной музыкой движений самого Юма уже не просто симфония, а что-то прекрасное и запредельное… Тоска. Дай терпел и потихоньку повторял заученные аккорды простых маршевых треков и любимых песенок. Хоть что-то…
Тихо сидеть – больше нечего делать в этом большом пустынном доме (да он и боялся тут ходить, сидел у себя, поначалу даже в туалет боялся выйти). Но тут было спокойно. И не страшно засыпать на старинном диване с высокой спинкой, от которой пахло старым деревом и музеями, и сквозь сон вспоминать сказку про доброго богатыря, что еще в первый вечер, когда Дай боялся всего, не мог даже лечь и сидел до полуночи столбиком в постели, рассказал Артем: богатырь каждую ночь объезжает землю на всевидящем синем коне с золотой гривой и серебряными копытами и следит, чтобы все было хорошо… А с утра все воскресенье можно гулять вокруг дома, кататься на красивых старинных санках – или Артем брал с собой куда-нибудь, чаще по делам; потом они где-нибудь