Золотой братик. Ольга Апреликова
слушаться, – Дай не знал, что еще сказать.
Артем усмехнулся, на секунду положил ладонь Даю на темя:
– Не сомневаюсь. Не бойся, я не отлучу тебя от ребяток. Но теперь время от времени я буду за тобой посылать или даже сам буду тебя забирать из интерната.
– …Зачем?
– Воспитывать, – снисходительно улыбнулся Артем. – Да не пугайся. Буду брать в гости. В остальном все пойдет как раньше. Правда, эти твои единицы за первую четверть… С этим надо что-то сделать.
Дай затосковал.
– Подними глаза, – попросил Артем.
Дай помотал головой и посмотрел на дверь. Закрыта. Да и куда бежать-то? Ладно, что же делать?
Он хорошо представлял, что Артем сейчас видит: щуплый некрасивый мальчик с угрюмыми глазами неприятного цвета, вялый, с противным желтоватым оттенком кожи, с жидкими тонкими волосами, кое-как сплетенными в неопрятную косичку. Все побыстрее отводят взгляд. Самому противно смотреть в зеркало. Откуда этот Артем знает, что он совсем не такой, каким тут, в школе, выглядит? Когда он с Юмом, то в зеркале – золотая игрушка: глаза зеленые, а волосы светятся. И Юм говорит: «Чудо мое золотое» и «Светлячок». Потому что Дай умеет светиться. Весь. Когда хорошо. А здесь… Ну да, он всегда держится в стороне. Хотя ребята все хорошие, веселые – только очень шумные и быстрые. А он и медленный, и учится хуже всех… Чуть не заплакав от стыда, он заявил:
– Я не поеду ни в какие гости! Я не хочу!
– Да почему? Ты ведь меня не боишься?
– Нет. Да. В общем… Ведь потом все равно… Все равно…
– Что «все равно»? – Артем схватил его на руки. – Все говори!
– Все равно ведь обратно в интернат… – Дай уперся руками в грудь Артема: – Пустите. Ну… Да отпустите же меня немедленно!
Артем осторожно поставил его. Дай отошел к стене и попросил:
– Оставьте меня в покое, пожалуйста. Разве вы будете дружить с таким, как я, по правде? Отпустите меня. Вам что, воспитывать больше некого?!
– Ты зачем грубишь? – мягко спросил Артем.
– Отпустите меня, – тупо повторил Дай и оглянулся, куда бы спрятаться.
– …Может, у тебя есть еще какая-то другая жизнь?
– Какая другая… – Дая качнуло.
– Та, из которой так тяжело «обратно в интернат». …Дайка?! Да что ты белеешь, – Артем опять скорей подхватил его на руки: – А ну-ка держись. Чего испугался?
– Всего, – так проболтаться! Свет стал каким-то черным. Что теперь будет? Что сделает Юм, когда поймет, что Дай его выдал? А вдруг… А вдруг он больше не придет?! Совсем не придет? – он, не решаясь вырываться, посмотрел Артему в глаза и взмолился: – Зачем вам такая обуза? Я отвратительный, – как бы и Артема отвратить? Сопли распустить? Описаться? Ффу! И тут вспомнил самое противное: – Я – змееныш!
– …Кто?!
– А вот, пустите, – Дай вырвался, прыгнул к большому креслу, взлетел по нему, в воздухе перевернулся и встал на руки.
– …Этакой истерики я еще никогда не видел, – сказал Артем и сел на диван. –