Дар Нептуна. Вера и Марина Воробей
Константина Юрьевича, заканчивала его портрет, готовила ему обед, убиралась в комнатах, иногда ходила в магазин или аптеку. В первый ее приход Могиканин, здоровье которого пошатнулось, схватился за бумажку с номером телефона внука, но Ира отвлекла его на что-то другое. И мудрый старик понял, что эту тему пока трогать не следует.
– Ира, ты возьмешь трубку или нет!
Ира вздрогнула. Телефон в ее руке продолжал звонить, мама кричала из кухни: «В чем дело, доча?»
Ира нажала на связь.
– Алло, вас слушают, – сказала она и задержала дыхание.
– Ирк, чего нам по алгебре задали?
К Ире вернулась способность свободно дышать.
– Ань, ну ответь, когда ты научишься дневником пользоваться? Он у тебя что, только для Кошкиных замечаний?
– Нет. Не только. Мне туда отметки ставят, все больше средненькие, и еще я в нем каникулы отмечаю, чтобы отличить праздники от серых будней, – сообщила лучшая подружка, весело расхохотавшись.
Аня Малышева, пухленькая блондинка, круглолицая, как луна, часто смеялась, но столь же часто и плакала. Она вообще легко переходила от состояния уныния к всеобъемлющей радости. Эта резкая смена настроения зависела от многих обстоятельств, в первую очередь от того, в каких отношениях подружка пребывала со своим парнем – Ваней Волковым, их одноклассником. Жизнь без любви (именно без любви к Ване) не имела для Ани смысла. Они вместе ходили в кино, вместе выращивали Анины бонсаи, вместе посещали клуб экстремалов и экстрим-колледж «Путь Ариадны», где вместе с такими же одержимыми парнями и девчонками лазали по горам, плавали под водой и взбирались на отвесные скалы. Они уже даже решили, что поженятся в восемнадцать. В последнее время, правда, влюбленные частенько дулись другу на друга, но, судя по настроению Ани, вот уже неделю на их барометре «ясно».
– Ну так как? Продиктуешь номера или мне завтра у Мих-Миха двойку получать? – напомнила Аня.
Ира выполнила ее просьбу. Потом они немного поболтали и расстались. Завтра все равно в школе увидятся.
В дальнейшем вечер не отличался от множества вечеров, ему подобных. Ира приготовила уроки, поработала над эскизом, выпила за компанию чайку с родителями, а перед сном, уже лежа в кровати, открыла книжку, которую написал Константин Юрьевич.
На титульном листе была дарственная надпись: «Помни, Ирочка, слушать настоящую музыку, читать настоящую книгу, видеть настоящую красоту – это всегда большой труд… Но самый большой труд – все те годы, что отпустил тебе Господь, несмотря ни на что, оставаться самим собой!..»
4
На часах было начало второго. Егор Тарасов не спал. Перед ним на разобранной постели лежал открытый конспект приятеля, но в последние двадцать минут он ни разу не заглянул в него. Он думал об Ире и о себе, вернее, о них… Если «они» вообще имело право на существование.
– На свидание спешишь? – шутливо спросила его Ирина сегодня.
Свидание!
Знала бы она, что он уже полгода ни на какие свидания не ходит. Он вообще других девчонок не замечает.