Бродяги Дхармы. Джек Керуак
он в точности как Райнхольд Какоэтес, критик, и выяснилось, что они – друзья с давних пор, вместе ходили в горы, и ни за что не скажешь, кто на кого влиял – Морли на Какоэтеса или наоборот. По-моему, преимущественно влиял Морли – в нем было то же ехидство, саркастическая, чрезвычайно остроумная, хорошо выстроенная речь с тысячами образов типа того, когда мы с Джафи зашли, у Морли как раз сидели друзья (странное, какое-то потустороннее сборище: в компанию входил китаец, настоящий немец из Германии и еще какие-то студенты), и Морли сказал:
– Я беру с собой надувной матрас, вы, ребята, можете спать на жесткой холодной земле, если хотите, а у меня будет пневматический агрегат, поскольку я все-таки съездил и истратил на него шестнадцать баксов в дебрях оклендских военно-морских складов, а потом весь день прикидывал, можно ли, присобачив роликовые коньки или присоски, технически называть себя средством передвижения, – или произносил еще какой-то мне непонятный (то есть всем вокруг) собственный прикол с тайным смыслом, к которому все равно никто не прислушивался, но он говорил и говорил, как бы сам себе, но мне он сразу же понравился.
Мы только вздохнули, когда увидели, сколько барахла он брал с собой в горы: даже консервы, а помимо надувного резинового матраса, еще и ледоруб, и целую кучу оборудования, которое нам все равно не понадобится.
– Ты, конечно, можешь прихватить топор, Морли, но вряд ли он нам пригодится, а консервы – это ж одна вода, тебе придется тащить ее на собственном горбу, неужели не понимаешь, что вся вода ждет нас наверху?
– Да я просто подумал, что баночка чоп-суи там будет в самый раз…
– У меня хватит еды на всех. Поехали.
Морли еще долго трепался, валандался по комнате, собирая свой неуклюжий вьюк, и вот наконец мы попрощались с его друзьями, залезли в английский автомобильчик и около десяти вечера стартовали к Трейси и наверх к Бриджпорту, откуда нам предстояло проехать еще восемь миль к началу тропы у озера.
Я сидел сзади, а они разговаривали на переднем сиденье. Морли был вообще-то псих; заехал как-то раз за мной (уже потом) с квартой яичного ликера, рассчитывая, что я ее выпью, но я заставил его отвезти меня в винную лавку, а все дело было в том, чтоб мы с ним съездили к некой девчонке, причем я должен был выступить в роли примирителя: мы подкатили к ее дверям, она открыла, увидела, кто там, и снова захлопнула дверь, а мы поехали домой.
– Что за дела?
– Долго рассказывать, – туманно отвечал Морли, я так и не понял, чего ему было надо.
Кроме того, увидев как-то, что у Алвы во флигеле нет кровати, Морли возник однажды как призрак в дверном проеме – мы только-только глаза невинно продирали и варили себе кофе – и подарил нам огромную двуспальную панцирную сетку, с которой после его ухода мы долго сражались, пытаясь засунуть в сарай. То он притаскивал всякие доски, то какие-то невероятные книжные полки, то просто всякую ерунду, а много лет спустя у меня с ним снова были приключения а-ля «Три Придурка»[10],