Сердце взаймы. Олег Рой
есть кое-что получше? – усмехнулся он.
Кай наклонился, скатал снежок, подкинул его в воздух и проследил за ним взглядом, привычно представляя желаемое. Снежок сам собой закрутился, разделился на несколько меньших и разлетелся во все стороны градом льдинок, не зацепив при этом ни Кая, ни Герду. Отдельные кусочки с мелодичным звоном ударились о бок кареты. Лошадь тревожно заржала, Герда повернулась, чтобы её успокоить, и предупредила:
– Осторожнее! Не разнеси карету в щепки! Помнишь, как было с тем старым сараем?
– Ну, ты вспомнила! – возмутился Кай. – Это было сто лет назад. С тех пор, уж поверь, я научился полностью контролировать и траекторию полёта, и силу удара.
– Знаю, – кивнула Герда. – Но всё равно будь осторожнее. Вдруг кто-то увидит…
– Кто? – нарочито беспечно отозвался Кай. – Ты сама сказала: вокруг ни души. Вряд ли кто-то забредёт так далеко. А кучера мы заметим издали.
Герда снова кивнула, но в глазах, ставших серыми, как море перед штормом, всё равно оставалась тревога. Кай вздохнул.
– Люди не так суеверны, как ты опасаешься, – заверил он. – Не думаю, что нам есть, о чём волноваться. Все давно забыли, что меня когда-то похищала и держала в плену Ледяная ведьма.
– Только потому, что за эти годы ничего не происходило, – возразила Герда. – А если увидят твоё волшебство, то сразу решат, что ты опасен!
– Я же никому не навредил, – привычно настаивал Кай. В который уже раз они вернулись к этому бесконечному спору? – Ни разу за всё то время, которое у меня есть магия. Ну, почти ни разу… К тому же, ты любишь мои снежки, они тебя веселят.
– Да, – согласилась Герда, заправляя за ухо выбившуюся прядь светло-каштановых волос. – Веселят… Но я знаю тебя и знаю, что ты никогда никому не навредишь. Другие люди тебя не знают. Потому я так сильно волнуюсь о тебе. О том, что с тобой может случиться.
Кай снова вздохнул. Он понимал Герду, но скрытность его тяготила. Больше всего на свете хотелось перестать уже, наконец, прятаться, и всё время бояться выдать то, что плен у Ледяной ведьмы оставил ему не только неприятные воспоминания, но и кое-что другое…
Они с Гердой вернулись домой весной, когда, как она выразилась только что, всё цвело и зеленело. И первое время ничего, кроме кошмарных снов, от которых Кай просыпался в холодном, как мир его воспоминаний, поту, ничего больше не напоминало о пережитом во дворце на Северном полюсе. Но минула весна, пролетело лето, прошла осень, и зимой Каю снова стало не по себе. Холод, снегопады, вид искрящихся на солнце сугробов, запах морозной свежести, ощущение покалывания студёных иголочек на коже и особая зимняя тишина, когда пушистая белая перина словно бы поглощает все звуки, – всё напоминало о том, что хотелось как можно скорее забыть. Кай больше не играл на улице, не лепил снеговиков, не строил крепости, не катался на коньках или на санках. Он норовил как можно меньше времени проводить на улице и как можно дольше оставаться дома, в тепле. Другие мальчишки быстро заметили это и стали смеяться над ним.