Возвращение «Одиссея». Алексей Гришин
руки. И уж тем более такому не учили ни армию, ни милицию.
Так что убийц предстояло искать среди своих. Может быть и отставников, только все равно своих. Увы, но это так. Поэтому, пока мент, столь искренне негодующий из-за необходимости подчиняться чекисту, будет пьянствовать с коллегами из шестерки, придется заняться делом.
Вначале связаться с тем опером, из ОУЦа. Гена – отличный парень, надежный как АКМ, которым, к слову, владеет, словно Паганини скрипкой. Как играл Паганини, Кузьмин, надо признаться, не слышал, но вот что вытворял с оружием Гена – видел на стрельбище, и не раз. Жутковатое, надо признать, зрелище, особенно если представить себя на месте мишеней. Не хотелось бы оказаться среди тех душманов, которых еще недавно крошил в Афгане его коллега.
Сейчас Гена работал в том же отделе, делами, по слухам, был перегружен под завязку. Только странное что-то творится в последнее время в родной конторе – пашут чекисты как проклятые, а страна летит хрен поймешь куда, но, кажется, не к светлому будущему.
Ладно, нечего раскисать. Вот телефон, звоним.
– Алло.
– Гена, привет, дорогой, Кузьмин беспокоит.
– Привет, Ферапонтыч, как поживают славные мусора? Как план по поимке душегубов? Выполняется?
– А как же! План – закон, выполнение – долг, перевыполнение – честь. Вот сейчас, для перевыполнения, твоя неоценимая помощь потребовалась.
– Что, кто-то пару лишних лет по земле ходит? Да запросто решим вопрос, ты только с начальством моим согласуй, – в трубке раздался разухабистый смех. А Кузьмин вспомнил, как, отработав в отделе неделю, Гена на голубом глазу предложил реализовать разработку, взорвав к чертовой матери группу контрабандистов. Мол, дело несложное, надо лишь немного с их машиной поколдовать. И следов никаких не останется, он гарантирует.
– Дружище, я серьезно. Тут в выходные десяток человек кто-то порешил. Нужна твоя консультация.
– Это в Малаховке, что ли? О чем по всем каналам трубят? Да с дорогой душой! Давай, звони шефу, и я в полном твоем распоряжении.
С чекистским руководством договорились быстро, благо, знали друг друга не один год, так что уже через час Кузьмин на служебной машине подъезжал к скромному двухэтажному зданию на Кузнецком мосту, в котором располагался его бывший отдел.
Гена уже ждал на улице и всю дорогу до морга трепался, жалуясь на сидячую работу и море бумаг, что приходилось писать буквально на каждый свой шаг.
– Нет, ну это мыслимо? Я посчитал – десяток листов ежедневно! И это не считая заданий, проверок и прочей лабуды. Да я за это время, поди, «Войну и мир» написал, вместе с «Анной Карениной»! А где благодарность? Где, спрашивается, членство в Союзе Писателей? Путевки в их санатории, дома отдыха? Представь, сидел бы я чинно на скамеечке, а мимо артистки в купальниках туда-сюда, туда-сюда, красивые…
– Ага, а рядом любимая жена с любимой сковородкой. Заткнись, трепло, будут тебе сейчас в морге голые красавицы, вот на них и любуйся. Вылазь, приехали.
Гена обиженно замолчал и демонстративно