Дитя Земли. Лилия Сагдиева
и буду ждать тебя в реальном мире. Главное – слушай свое сердце, – Белый Лебедь уплывал все дальше и дальше, унося с собой трель серебряного колокольчика, так что последние его слова были произнесены почти шепотом.
Гузель осталась сидеть на лужайке одна, с грустью взирая в прозрачную гладь пруда.
Тут нежной руки Гузель коснулась белая бабочка. И обернувшись, она увидела малыша, который привел ее к пруду. «И все же я не одна. Что бы ни случилось, надо радоваться жизни. Как здесь красиво!» Гузель встала, расправила складки платья и подала малышу руку:
– Ты пришел за мной? Пойдем, мой хороший.
Он в нерешительности взял ее в свою крохотную ладонь. И они вприпрыжку побежали в сторону волшебного замка.
Это белое чудное создание доставило девушку прямиком в ту комнату, где они впервые встретились.
– Спасибо, малыш, ты такой смелый! – поблагодарила Гузель своего провожатого.
В ответ маленький друг в порыве обнял девушку крохотными ручонками, прижавшись легким тельцем к подолу платья, и не успела она опомниться, как убежал за дверь. Гузель вышла вслед за малышом. Но с него и след простыл. Тогда, недолго думая, она решительно шагнула в сторону библиотеки, где ее ждал хозяин замка.
Глава 4
Мне ближе жизненные соки,
Румянец, розовые щеки.
Котам нужна живая мышь,
Их мертвою не соблазнишь.
(И. Гете «Фауст»)
Граф сидел за столом. Удивительно прямая осанка, сосредоточенный сквозь золотое пенсне на странице антикварной толстой книги взгляд, – он был настолько углублен в чтение, что время для него действительно вовсе не существовало. При появлении гостьи граф поднял голову, отложил пенсне и, удивленно сдвинув брови, вопрошающе произнес:
– Вы так скоро? – словно с момента их расставания прошло менее пяти минут.
Затем оглядев девушку с ног до головы, расплылся в улыбке:
– Вы просто восхитительны в этом платье, юная леди. Я знал, что оно будет Вам к лицу.
Доля секунды – и граф стоял возле девушки, надев маску непринужденности, в глазах же его играл сквозняк пустоты и отрешенности.
– Я польщена, сир, – присела Гузель в реверансе.
– Пустое, для меня Вы – живой цветок, прекрасная Елена.
«Цветок, который ты хочешь превратить в каменный», – чуть не сострила она в ответ.
– Ты, – впервые Дракула перешел на «ты», – истинное украшение моего замка, прелестная нимфетка.
– Для меня большая честь быть знакомой с Вами, монсеньёр, и вкушать радость пребывания в Вашем замке. Но не хотелось бы обременять милостивого хозяина сих палат надолго своим присутствием, чтобы не нарушать мерное течение его существования, – медленно покачивая раскрытым веером, присев в реверансе, вежливо проговорила девушка.
– Милая, Елена, это нисколько не обременительно для меня, – голос Дракулы был сладок, как хмельной мед, способный опьянить