Дитя Земли. Лилия Сагдиева
источал красноречие змея-искусителя. Его голос был сладок как мед и пьянил как изысканное вино. В утопающем в зелени парке было бесчисленное множество фонтанов причудливых конфигураций, изящных мраморных скульптур. В тени деревьев парк украшали шикарные голубые бассейны. Неустанно пели птицы, над пышными кустами роскошных цветов в красивом танце вальсировали разноцветные бабочки, высоко в голубом небе светило солнце. Это была флора и фауна во всем ее многообразии, красота и молодость – сама вечность.
В лабиринтах замка со множеством комнат висели картины в золоченых орнаментальных рамах. В одной из огромных залов над белым камином красовался величественный портрет самого хозяина замка. Художник изобразил его во весь рост: безупречный черный смокинг, того же цвета высокий цилиндр на голове, неизменная белая черная трость с золотой рукоятью, белые перчатки, – это был сам граф Дракула. Но вместо лица, к удивлению гостьи, на портрете Дракулы была зеленая восковая маска, из отверстий которых злобно вырисовывались малиново-желтые, как бездонные колодцы, глаза. Глядя на этого жестокого джентльмена на портрете, Гузель с ужасом осознала, что всецело находится в его власти. У Дракулы не было ни души, ни телесного естества, отсюда – его холодность.
«Вот почему он меняет маску за маской. Интересно, куда девается пища, когда он ест?»
Сам граф явно любовался своим портретом, но увидев, какой ужас она наводит на девушку, поспешил вывести свою гостью из залы.
– Куда мы направляемся? – спросила, Гузель, поняв, что солнечные апартаменты остались далеко позади и теперь они с графом спускаются по мягкой земляной лестнице в подземелье.
– В лабораторию, – просто ответил ее провожатый.
Рука Гузель, словно прикованная, безвольно продолжала лежать на твердом холодном локте Дракулы. У графа не было намерения отпускать ее от себя хотя бы на шаг. Девушке же хотелось поскорее уйти отсюда, выбраться из этого странного мира, где все было одновременно и чуждо, устрашающе прекрасно, но в то же время умиротворяющее спокойно. Но она догадывалась, что это спокойствие мнимое, и нельзя поддаваться уловкам этого хитрого лиса. Хотелось одного – бежать отсюда, бежать куда угодно из этого воздушного замка. Но шансов на побег не было.
Лаборатория оказалась пещерой, в которой было бы темно, если бы не множество свеч на золотых подсвечниках, стоящих по обе стороны коридоров подземного мира. Пещера сияла каким-то странным блеском отражения бликов огня на мелких кристаллических соляных отложениях цвета бордо глинисто-каменистых стен. Несмотря на холод, здесь было удивительно легко дышать. Извилистые стены пещеры украшали пейзажи неизвестных художников. Датировка написания картин, выгравированная на золотых орнаментальных рамах, давала основание полагать, что они принадлежали золотой кисти мастеров эпохи Средневековья и Ренессанса и представляли собой достояние мировой культуры. Картины обворожили ее, пленив своей красотой