Великая актриса. Роман о Саре Бернар. К. У. Гортнер
я хорошо тебя знаю.
Невероятно! Я не понимала, как она может сидеть здесь в своем модном платье и дурацкой шляпке и говорить такие жестокие, такие греховные слова?!
– Я не виновата. – Голос у меня дрожал. – Вы лгали мне обо всем: о том, кто вы, и про остальное. – Я тяжело дышала, задыхаясь от желания ранить, причинить ей такую же боль, какую она причинила мне. – Вы лгали мне об отце.
Жюли сидела неподвижно.
– Вот, значит, что у тебя на уме? – протянула она после долгой паузы.
– Розина все рассказала. Она говорит, мой папа присылает вам деньги на мое содержание и это он настоял на том, чтобы я училась здесь, но вы ни разу даже не упомянули о нем.
– Уже и твой папа, да? – Улыбка ее стала злобной. – Рассказать о нем? Я не говорила правды, желая оградить тебя. Все скрывала, чтобы спасти тебя…
– Розина упомянула про какие-то сложности. Из-за этого вы позволили мне думать, что у меня вообще нет отца?
Жюли нетерпеливо вздохнула:
– Ты, как всегда, неразумна. – Она встала и принялась натягивать перчатки. – Так как ты, очевидно, знаешь все, я не вижу причин разубеждать тебя. Теперь ты в безопасности, значит для меня настало время удалиться.
Она развернулась, чтобы уйти, и тут я поняла, что, если допущу это, могу никогда не узнать правды или, по крайней мере, того, что считала правдой Жюли. Я могу никогда не узнать, кто мой отец. С трудом вытянув это слово из горла, я произнесла:
– Maman…
Жюли остановилась и раздраженно оглянулась через плечо. Потом, видя выражение моего лица, вернулась на скамью, на этот раз сев ближе ко мне. Я могла протянуть руку и коснуться ее.
– Я… я хочу, чтобы вы рассказали мне о нем.
Без дальнейших попыток как-то подготовить меня она отбарабанила:
– Его звали Эдуар Терар. Он учился на юриста в Парижском университете и снимал комнату в Латинском квартале, недалеко от того места, где тогда жила я. Мне было девятнадцать, я только что приехала в город, а он был очень красив. У него были густые темные волосы и дикий темперамент… – Она замолчала, потом издала какой-то жуткий смешок. – Почти как у тебя. Внешне ты похожа на мою родню, но по характеру – его копия. Он был такой худой, что растворялся в ночи, когда одевался в черное. Много пил и жил под грузом семейных обязательств, которые включали помолвку с дочерью какого-то торговца. Потом он встретил меня.
Я слушала, как мать описывает моего отца, и мне хотелось забраться в нее, пощупать глубины недосягаемого сердца и испытать ее чувства к нему в то время, когда она еще лелеяла свои иллюзии, как всякая нормальная девушка.
– Вы любили его? – спросила я, мне очень хотелось услышать «да»; не важно, какие чувства она испытывала ко мне, главное, что меня зачали по любви, а не в результате грубого торга.
Жюли все поняла и, обездвижив меня взглядом, ответила:
– Я тогда еще не была дамой полусвета, если ты на это намекаешь. Снимала какую-то жалкую комнатенку и звалась Юль ван Хард, голландская еврейка без гроша за