Пармские фиалки. Посвящается Жану Марэ. Ричард Брук
в моем доме, доктор, в моем доме!.. Прямо передо мной, прямо у меня на глазах!.. Как это возможно?.. Есть ли у этого человека сердце, хоть капля совести!.. После моей трагедии с женой и дочерьми – взять и совратить моего сына!.. Мою последнюю радость!..
«Где же были ваши глаза, дорогой граф, когда вашего юного сына совращал совсем другой человек, пусть и внешне похожий на Марэ, как родной брат…» – с чувством искренней горечи подумал Эмиль, но не стал превращать исповедь в морализаторство и уж тем более – разглашать тайну, доверенную ему самим Эрнестом из роли пациента.
Стенания и причитания Сен-Бриза мало что прояснили для Шаффхаузена, и, выждав, когда Эжен немного придет в себя и все-таки сделает глоток кофе, доктор позволил себе небольшую провокацию, с целью получить подробное опровержение:
– Насколько мне известно, Эрнест с отроческих лет был сильно и серьезно увлечен этим актером, а что касается моих личных впечатлений от общения с мсье Марэ – не в его правилах заниматься развратом, тем более, на публике…
– Что?! Месье Шаффхаузен!.. – чашка с кофе полетела на ковер. – Что я слышу?! Вы… вы оправдываете этого гомосексуалиста?!
– Да, он не скрывает своих… ммм… предпочтений, но я никогда не слышал, чтобы кто-либо подвергся совращению с его стороны. Скорее напротив, экзальтированные поклонники и поклонницы сами преследуют своего кумира… предлагая себя без всякого стыда. Потому мне удивительно слышать от вас подобное заявление…
– И тем не менее-это правда! – запальчиво выкрикнул Сен-Бриз.
– М-м-м. Можете ли вы рассказать мне подробнее, что произошло, и чему именно вы стали невольным свидетелем?
– Видите ли… несколько недель назад… Эрнест уговорил меня предоставить наш замок… наш семейный дом в Бургундии… для съемок исторического фильма. У них там что-то случилось, и картина была на грани закрытия, если бы нужный замок не нашелся… ах, если бы я только знал заранее!.. Да чтоб она провалилась, эта проклятая картина, чтоб сгорела, вместе с чертовым замком! – Сен-Бриз ударил кулаком по подлокотнику кресла. – Но… Эрнест как раз нашел интересную работу… художником на киностудии… и я радовался, что он чем-то занят, и по-настоящему увлечен, да еще и зарабатывает неплохие деньги. Он ведь такой непрактичный, ничего не смыслит в делах, только и умеет копить долги… ну… это все неважно… словом, я дал согласие. Он меня уговорил. Клянусь, я понятия не имел, что там планирует сниматься этот чертов Жан Марэ!.. А когда узнал, отказывать было уже поздно.
Эжен скрестил руки на груди и закусил губы.
– Так-так… и что же произошло, когда к вам в гости приехали актеры, и вся прочая киношная братия? – Эмиль мог бы не спрашивать и просто выждать, когда Сен-Бриз сам продолжит свой рассказ, но хорошим тоном внимательного собеседника было показать, что им ничего не упущено, и интерес слушателя лишь возрастает.
– Сперва было весело… – неохотно признал граф и покачал