Во власти обольстителя. Анна Бартон
дед с бабкой прекрасный тому пример. Они отреклись от сына только за то, что тот женился на простолюдинке.
Деньги и привилегии портят людей. У герцога Хантфорда было вдоволь и того и другого. Кроме того, у него были зеленые глаза, как раз такие, какие ослепляют доверчивых женщин.
Она представила себе эти глаза с тяжелыми веками и с задушевным взглядом и не заметила, как заснула.
Глава 5
Возвратившись домой из Гайд-парка, Оуэн на несколько часов заперся в своем кабинете. Он отправил записку миссис Смолвуд, известив хозяйку магазина о том, что ее знаменитая портниха выполняет для него особый заказ, на который уйдет несколько месяцев. Та тут же ответила, что рада услужить герцогу и отпускает мисс Ханикоут и что магазин сможет обеспечить их тканями, фурнитурой и всем необходимым для работы.
Он вдруг подумал, что наказание мисс Ханикоут превращается в довольно дорогое удовольствие.
За завтраком Оуэн рассказал сестрам об утренних событиях, ни словом не обмолвившись про эпизод под мостом и вымогательство.
Узнав, что мисс Ханикоут сошьет для каждой по нескольку новых платьев, сестры обрадовались. А когда узнали, что портниха будет жить у них под боком, обрадовались еще больше, словно к ним явилась с визитом персона из высшего общества.
Хантфорд прислушивался к щебетанию девушек и совершенно забыл об отчетах, которые прислал ему управляющий поместьем. Глянув на каминные часы, Оуэн сообразил, что уже два часа пополудни, а он все еще небрит и вдобавок пропустил ленч. Решив размяться, его светлость отправился наверх к себе в спальню, где ему пришлось самому взбить пену для бритья, так как камердинера не оказалось поблизости.
Щетина скрипела под холодным лезвием, и когда все закончилось, герцог почувствовал себя несколько более цивилизованным. Теперь, если удастся перехватить приличный сандвич, можно будет считать день удачно начавшимся. Оуэн вышел в коридор, повернул в сторону лестницы и замер как вкопанный. Что-то в дальнем конце коридора выглядело не так. По-другому.
Дверь в детскую. Она была приотворена.
Оуэн подошел и распахнул ее. Комната оказалась пустой, но в ней кто-то побывал. С мебели убрали чехлы, вытерли пыль со шкафов и вымыли стекла. Четыре маленьких столика составили вместе, чтобы образовать один большой стол. Эту конструкцию передвинули к стене, напротив окна. Центр ковра на полу истерся после всех битв, которые он, еще мальчишкой, разыгрывал со своим деревянным войском. Теперь здесь стояло зеркало размером в полный рост человека, прислоненное к стулу. А рядом корзинки. После детального обследования оказалось, что в них полно булавок, ножниц, пуговиц и еще каких-то мелочей, которые он не рискнул бы назвать.
Но следы проведенного здесь его детства остались. В углу приткнулся глобус. На полке виднелись грифельные доски и том Гомера на латыни, при взгляде на который бросало в дрожь. Стало совершенно ясно, что теперь его старую детскую превратили в швейную мастерскую.
Что ж, хороший план. Нет никакого