Тени Черного леса. Алексей Щербаков
спросил Мельников, когда они выехали за пределы городка и двинулись на юг по узкой, но довольно приличной грунтовке.
– Мог. Они, как показал этот Басюк, сидели там несколько дней. Возможно, он так их хотел подставить. Совершили бы они эти убийства, потом он бы каким-нибудь образом дал вам об этом знать. Нашел бы способ. Мы бы устроили облаву и положили бы их всех. А если бы даже не положили – стали бы их крутить по всем делам. Сам понимаешь – словам «это не я» в Смерше не очень верят. А те бы трое спокойно ушли. Кто ж мог подумать, что ты, Мельников, так активно сработаешь. Вот ему и пришлось своих товарищей подставлять. Что лишний раз подтверждает – цели у человека о-очень серьезные.
– Да, товарищ капитан, я возле дома бургомистра поставил часового. Вы или кто-то еще будете его брать?
– Да, в общем, стоило, конечно же… Хотя, я думаю, он… Даже не трус. Просто мелкий усердный чиновник. Он рассуждает так: мало ли как дело повернется. Ведь понимает, что наши комендатуры и все такое – это временно. А что дальше будет? Какая тут будет власть? Вот он и думает: я, дескать, всегда был в стороне. Я делал свое дело и все тут. И ведь, как я понял из разговора с майором, дело он свое делает. Да и в Линке им довольны. Но так просто, конечно, бросать дело нельзя. Непорядок это. Вот что, Копелян, ты покури, подыши воздухом. А мы с тобой, лейтенант, двинемся к нему. Заодно поглядишь, как поют натуральные бандиты.
– Простите, не понял?
– Есть такая одесская блатная песня. Но это не важно. Увидишь. Давай-ка с шиком, на «виллисе»!
Герра бургомистра они застали, что называется, в полуразобранном состоянии. Он, видимо, уже успел себе представить сибирские снега, где капитаны ГПУ[16] с бутылкой водки в руках ездят на тройках, запряженных белыми медведями. Так что, увидев Мельникова в компании с незнакомым офицером, он только попытался слабо приподняться с кресла.
– Вы за мной? – вяло произнес он.
– Нет, пока что мы к вам, – сказал Еляков. – Я капитан службы государственной безопасности. Чтобы вы поняли – это нечто вроде вашего СД[17]. Арестовывают у нас другие структуры. И они вполне смогут вас арестовать. Вы скрыли от новой власти секреты государственной важности. Вы прикрывали опасных военных преступников. Это – очень серьезное дело. Погодите! – повысил голос Еляков, увидев, что бургомистр хочет что-то сказать. – Я лично понимаю, что вы это делали по неведению. Но, понимаете, время нынче тяжелое, особо разбираться никто не будет. Скажу вам по секрету, многие люди из-под Кенигсберга поехали в Сибирь за куда меньшие проступки. – Капитан сделал эффектную паузу и продолжал: – Впрочем, я могу вам помочь. Но и от вас кое-что потребуется…
– Что от меня нужно?
– Сотрудничество.
– Я готов, – без колебаний выдохнул бургомистр.
Еляков извлек из своего планшета лист бумаги.
– Пишите расписку. Я продиктую…
– Вот и все, вербовка проведена, – сказал капитан, усаживаясь в джип. – Тебе в партизанах что-либо подобное приходилось делать?
– Нет,
Почему-то геббельсовская пропаганда пугала немцев именно ГПУ, которого давно уже не существовало, а не реальным и не менее страшным НКВД. Звучало, что ли, страшнее?
СД – в нацистской Германии – политическая разведка и контрразведка. Именно в ней работал штандартенфюрер фон Штирлиц.