Свет в окне. Елена Катишонок
широкобедрая женщина средних лет с янтарной брошкой на груди. В руках она держала блокнот:
– Мы сейчас начинаем. Ваша как фамилия?
Карлушка испуганно отшатнулся:
– Я в первый раз тут, просто хотел послушать…
Тут раздался громкий мелодичный звон, и женщина поспешила в ту сторону, откуда несся звон, то есть к широкому столу. Карлушка нерешительно присел на выпуклое бархатное сиденье бокового стула, откуда хорошо был виден стол, за которым стоял мужчина с колокольчиком. На представителя «молодой смены» мужчина был не похож ни местом за столом, ни колокольным звоном, не говоря о дорогом темном костюме, седоватом бобрике и уверенном, властном лице.
– Добрый вечер, товарищи, – он обвел глазами комнату. – Давайте, наверное, сразу начнем, а то дел у нас много, чего не могу сказать о времени.
Поправил на запястье часы, словно подкрепляя свои слова, и кивнул женщине с блокнотом. Секретарь, догадался Карлушка. Та поднялась и заговорила, то опуская взгляд к блокноту, то поглядывая на собравшихся:
– Товарищи, последний номер нашего журнала получил, как вы все уже, наверное, знаете, очень высокую оценку в секретариате Союза писателей.
Она сделала паузу – как раз на столько, сколько потребовалось времени на одобрительный шумок, вспыхнувший и послушно смолкший.
– Такая оценка, товарищи, всем нам важна. – Человек помолчал, отчего важность оценки стала как будто еще весомей, и продолжал: – Но не только важна – она обязывает.
Все закивали согласно, не отводя глаз от говорившего. Карлушка сам не заметил, как отвлекся от наставительного голоса и начал рассматривать присутствующих. Некоторые держали на коленях тетрадки и что-то записывали. Карлу записывать было нечего и негде – только сейчас он сообразил, что рукопись сценария осталась в кармане пальто. Через несколько стульев от него сидела самая немолодая из «молодой смены»: рыхловатая женщина с седыми распущенными волосами, чему-то слегка улыбавшаяся. Прямо перед собой Карл видел девушку, сидящую очень прямо и напряженно. Она ничего не записывала, а постоянно заводила за уши пряди коротко подстриженных волос; лица видно не было. За его спиной кто-то осторожно покашливал, однако оборачиваться не хотелось: от тепла немного разморило, и даже промокшие ноги наконец согрелись. «Ботинки недостаточно добротные», – усмехнулся про себя, вспомнив красавицу машинистку: из всех слов она выбрала самое неуместное, – и улыбнулся от этого воспоминания. Стукнула негромко дверь. Женщина-секретарь укоризненно покачала головой. Головы сидящих повернулись к двери; Карлушка тоже посмотрел в ту сторону.
В дверях показалась машинистка.
Мужчина с бобриком, коротко глянув на вошедшую, продолжал ровным голосом:
– Между тем бытует мнение, что молодой литератор – это в первую очередь новатор. Не буду спорить, – он сделал рукой отодвигающий жест, словно его прямо сейчас вызывали на спор, – не буду спорить. Однако, товарищи, новаторство не следует смешивать с попытками привнесения