Искушение. Наталия Баринова
все общение – Баринские да продавцы в магазине. Да разве можно кому-то сказать о том, что предлагает ей несносная старуха. Неважно, что ей еще нет шестидесяти. Выглядит она на все семьдесят, а ведет себя паскудно. Сына своего, говорит, любит, но разве так выражают любовь?
Несмотря на абсурдность предложенного Ниной Степановной, Женя чувствовала, что не может выбросить услышанное из головы. Сначала девушка представляла себя рядом с Геннадием Ивановичем. Как они идут вместе по улице, а прохожие смотрят им вслед, не в силах оторвать взгляд от красивой пары, излучающей счастье. Уже к концу уик-энда Платова, прижимая ладонь к груди, едва справлялась с волнением от очередной фантазии. На этот раз она не была невинной: объятия и жаркие ласки Баринского заставляли девушку краснеть и бороться со сбившимся дыханием. О существовании жены, оказывается, так легко забыть.
Все стало на свои места с возвращением Влады и Геннадия. Женя с облегчением вздохнула: все-таки оставаться один на один с Ниной Степановной она больше не рискнет. И вообще общение с ней нужно свести к минимуму. Зловредная старуха подписала себе приговор: теперь Женя хотела избавиться от необходимости изнурительной заботы о больной и мечтала стать хозяйкой заветного мешочка из бархата.
Такую красоту Женя видела только в кино. В воскресные дни к ним в клуб обязательно привозили какую-нибудь душевную индийскую мелодраму. Главная героиня блистала украшениями, кажущимися Жене чем-то запредельным, нереальным. Теперь у нее была возможность получить нечто подобное. Деньги и драгоценности давно являлись для Платовой мерилом настоящей жизни, показателем уровня возможностей, тем, что помогает чувствовать себя уверенно. Она была готова отказаться от нищенского существования с бабушкой, но от той жизни, которой волей судьбы жила в этой семье, – никогда.
За все эти месяцы Женя не скучала по дому, Дусе, Глаше, вычеркнула из памяти неприятную историю с Витькой Селезневым. Платова стала другой. Она смотрела в зеркало и видела девушку своей мечты. Ту, какой она бы никогда не стала, останься она в селе. Больше не будет вонючего коровника, изнурительной работы на огороде, похотливых взглядов вечно пьяных односельчан. Ради того, чтобы приходить в восторг от собственного отражения и ловить восхищенные взгляды мужчин, Женя была готова на все. На то «все», что называют крайностью, то, что называют преступлением.
– Ты какая-то напряженная, – заметила Влада Сергеевна за вечерним чаем. Щедро нахваливая маковый рулет, который Женя испекла по случаю их возвращения, Баринская не могла понять, что ее так настораживает в облике и поведении девушки.
– Наверное, я переволновалась.
– Нина Степановна?
– Да. Она стала… Я обращаюсь с ней, как с родным человеком, а она так часто недовольна мной. Мне обидно, очень обидно. Когда вас не было, она была ко мне особенно несправедлива.
– Не принимай близко к сердцу. – Влада Сергеевна отставила чашку с чаем, подошла к застывшей у окна Жене. – Она больной человек. Это ее единственное оправдание, но… Если ты больше не