Одна капля в море жизни. Вячеслав Станиславович Антонцев
усомнился – не ушёл ли бдительный страж сразу после того, как приказал ему возвращаться утром? Не осталась ли его, хоть официальная, но высокопарная фраза неуслышанной? Он стоял среди навалившей тишины, под покровом полностью уже спустившейся ночи. Лишь только откуда-то из глубин города ветер порой приносил какие-то неясные скрипы, перешёптывания, робкие стуки. Со стороны же Отертонского замка, грозно и безмолвно нависающего над ним, словно отвесная скала, не доносилось не только ни одного шороха или скрежета, но даже не было видно сколько-нибудь заметного шевеления. Он довольно долго стоял, прислушиваясь и всматриваясь. Окажись рядом с Всадником человек, достаточно зоркий, чтобы в темноте разглядеть его лицо, то нашёл бы его скорее непроницаемым, чем суровым.
Всадник уже начал потихоньку задумываться насчёт ночлега, как внезапно, шагах в пятнадцати от главных ворот, раздался громкий скрип. Маленькая дверца, обыкновенно замаскированная под стену, а в неясном, тусклом свете звёзд и вовсе незаметная, открылась, и из стены вынырнул какой-то смутный силуэт, отдалённо напоминавший туловище. Силуэт двигал руками, жестикулировал и шепотом молвил:
– Так чего же ты раньше не говорил? Входи!
И Всадник вошёл.
– Вот только лошадь придётся оставить. Давай-давай, утром проведёшь через главные ворота. Ну не открываемся мы на ночь, ты пойми. Не хватало ещё, чтобы по внутреннему двору по ночам всякие шастали.
Что же, делать было нечего, и спорить он не стал. Привязав своего товарища к небольшому столбику неподалёку, он последовал за сумрачным силуэтом.
Они вошли в очень тёмный, длинный, низкий коридор, который к тому же постоянно петлял. То был один из секретных проходов замка, и открыть его можно было только изнутри. Всадник, хоть ему это удавалось с переменным успехом, старался следовать за стражем. Глаза его, ещё не успевшие привыкнуть к непроглядной тьме скрытого от посторонних глаз коридора, не могли различить бесчисленные повороты и выступы, и потому очень скоро он набил себе синяков. Впрочем, тёмный переход не мог длиться слишком долго, и в конце концов они вышли на залитую тихим лунным светом лужайку внутреннего двора, на котором уже стояли несколько других стражей. С трёх сторон их окружали высокие, отвесные, неприступные стены Отертонского замка, позади осталась суровая оборонительная стена. Где-то гремел фонтан, и звуки его, хоть и приглушённые расстоянием, всё же долетали досюда.
Большой человек в ярко-красном халате, с длинным нелепым колпаком на голове и в тапочках, вышел им навстречу.
– Доброго здравия тебе, гонец! Надеюсь, ты принёс благую весть. Впрочем, всякое известие от Великого Императора мы считаем за благо. Каков был твой путь, что ты видел, что преодолел? Как нынче поживают на юге?
– Благодарю вас, эм… – тут Всадник замялся.
– Павел. Павел. Управляющий этого чудесного замка, к вашим услугам
– Да, спасибо большое, Павел, спасибо. Признаюсь, путь мой был долог и утомителен, но ничего