Шустрики и мямлики. Георгий Петрович
Воры в законе не подписывались на это дело никогда.
Вызванный на допрос цыган был взят при попытке сбыта морфина. Героин в то время ещё не получил распространения на Урале. Ровно десять ампул находилось в коробке, конфискованной у цыгана. Не бог весть что, но срок цыгану был обеспечен. Паша задал подследственному все полагающиеся в таких случаях вопросы: где родился, где крестился, поинтересовался для блезиру о происхождении морфина, зная прекрасно, что ему будут врать и что цыгане своих, как правило, не сдают, потом зачитал статью, полагающуюся за торговлю наркотическими средствами в особо крупных размерах, (этот перл российского законодательства веселил и радовал его одновременно: больше грамма – и уже особо крупный размер), потом дал расписаться и, отметив, что подследственный, услышав причитающийся ему срок, побледнел, покрылся потом и обмяк, спросил о количестве и возрасте осиротевших цыганят, заранее предполагая их количество.
– Сколько у тебя детей?
– Шестеро, – ответил цыган и, опережая следующий вопрос, пояснил, – мал мала меньше, начальник.
Паша замолчал, как бы размышляя, о чем-то трудно разрешимом, а цыган, будучи, как и все его соплеменники, неплохим психологом, расценил молчание следователя как сомнение.
– Мал, мала меньше, – повторил он охрипшим от волнения голосом, – дочка болеет, теперь умрёт, наверное, ты бы отпустил меня, начальник, век на тебя молиться буду.
«Отчего это русские люди так откровенно не просят пощады? – размышлял Паша, – гордые очень? Так этого добра и у чавэл хватает. Тут дело не в этом. Весь фокус в том, что цыгане живут по своим неписаным законам, которые позволяют не только карать, но и миловать при соответствующих обстоятельствах. А вот наш родной, писаный, сто раз чиновниками переписанный закон, помилование практически исключает. Потому русский человек и не просит пощадить его, потому что знает наверняка: от облаченного властью не только прощения, но и снисхождения не дождёшься, что ж зря пресмыкаться-то? Да и как веру не утратить, когда известно, что тот же прокурор обязан обвинение поддерживать. Слово-то какое придумали „поддерживать!“ Знает ведь наверняка, что защищаясь или ненароком убил, а будет, слюной брызгая от негодования, максимальный срок просить, потому как „должен“. Что должен? Долг исполнять? Ах, да, у нас процесс якобы состязательный. А кто это и с кем там состязается? Адвокат бестолковый, бесправный, безынициативный с обвинителем состязается? Да кто его слушает, будь он хоть семи пядей во лбу и, как Цицерон, красноречив? Никто! Как судья на душу положит, так и будет».
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой