Шипы диковинных цветов. Стихи. Эли Сигельман
решения смыло дождем
и мои надежды ручьем.
И синим огнем
в лихорадочной пляске костров
мечутся мысли без слов
тенью твоего смеха и снов.
Серебряный Век
«Покатились глаза собачьи
золотыми звёздами в снег»
Есенин. 1915 год.
Печальной лилии фрагменты.
И абажуры над столом.
И как шлагбаум гильотины.
Расстрелов ужас за углом.
И полосатые тельняшки…
И жизни щепками горят…
И лай солдатской трехлинейки…3
и Африка, и Нил, и Чад.4
Обманут. Глупость поколений.
И труп России – страшный гость.
И красный бант как подтверждение.
Отчаянье – в сердце старый гвоздь.
А перед этим были игры.
Лукавый флирт и чудеса.
И звезды падали собачьи
О нет, то – псиные глаза.
Писали сладкие поэмы.
С броневиков толкали речь.
И быдло, пьяное значением,
решало быть им иль не быть.
И вдовы бывшие поэтов
ломали руки в тех стихах.
Холодной ночью в карантине,
свечой в разлуке – липкий страх.
Далёкий миг блестящей чуши,
напоминанием волхва,
и почему же всем так нужен
обман рифмованный глупца?
Отвела нет и быть не может.
Осколком жизни и судьбы —
мой Век Серебряный, он тоже,
как миф придуманной мечты.
Джакомо Казанова
«Белеет парус одинокий»
на блюдце синем с алычой,
вареньем губ и тайной робкой
в постели жаркой маетой.
И лик мадонны над подушкой,
и рядом милое лицо…
И выпив счастье полной кружкой,
не приготовил он кольцо…
А где-то жёлтые тюльпаны
и там же горький шоколад.
В пустыне бог подарит манну
и животворный дождь и град.
Плывёт зелёная ротонда.
И вдалеке – подножья гор.
И расцветают эдельвейсы,
селян приятен разговор.
И в полдень рядом у колодца
там трубадуры королей.
А во Флоренции Дуомо5
и мириады голубей.
И очутившись в странном месте,
где нет ни времени, ни снов,
на коммунальной кухне тесно,
и посреди кухонный стол.
Амуры… множество рогов…
Опричники казнят стрельцов…
Там среди грязных казанов
сидит голодный Казанова.
И где ты милое создание?
Уже погас в партере свет.
Утих смущённый кашель на балконе.
И вдруг оркестра звук воскрес.
И вместе с ним волшебное сияние.
Оно казалось всеобъемлющим, как Бог,
в молитве обретенного восторга.
И был вселенной обозначен
винтовка времён Первой Мировой войны.
Гумилёв обожал Африку…
Собор Санта-Мария-дель-Фьоре, Дуомо, Флоренция. Архитектор: Брунеллески.